На прошлой неделе стало известно, что корпорация HSBC уволила нескольких сотрудников своего британского отделения — провинившиеся сняли для корпоратива шуточную инсценировку фирменной казни-обезглавливания в «Исламском государстве». И не говорите, что вы тоже так не делали. Успел ли ИГИЛ стать официально смешным или до сих пор находится в той же лиге, что и холокост?

 

Взрывной юмор: Как мир шутит над ИГИЛ. Изображение № 1.

 

В телевизоре

Случай с американскими банковскими служащими не единственный. 29 июня новостная служба CNN попала впросак, рассказав о появлении флага «Исламского государства» на лондонском гей-параде. По мнению репортёра, ИГИЛ пытался завербовать гомосексуалов и преуспел в этом, раз флаг террористов появился на их демонстрации. Журналистов не смутило то, что флаг был дополнен изображениями гениталий и задниц и был очевидно шуточным.

В июне же американской сети Walmart пришлось извиняться за торт с символикой «Исламского государства», а конгрессмену Майку Коффману — за шутку о том, что руководству Общества ветеранов стоит возглавить ИГИЛ, и тогда террористическая организация точно рассыплется в прах.

Остракизму подверглось и самое известное вечернее шоу Америки Saturday Night Live. В одном из его выпусков показали шуточное видео с участием Дакоты Джонсон. По сюжету, любящий отец провожает дочь в ряды террористов: «Милая, это точно не опасно?» — «Пап, это всего лишь ИГИЛ». Видео вызвало бурю откликов в интернете и СМИ: часть пользователей возмущалась скетчем, часть сочла его очень смешным. «Что в этом ролике не так? Он безвкусный? Ранит чувства ИГИЛ? Лично я посмеялась», — написала в своей колонке Сара Зельцер из Flavorwire. Телеведущая Fox News Элизабет Хассельбек отреагировала совсем по-другому. В эфире телеканала она заявила: «Когда смотришь это видео, возникает вопрос: насколько бесчувственным надо быть, чтобы его снять?» Впрочем, на то он и Fox News.

В интернете

Робкие попытки телевизионщиков и близко не стоят с интернет-культурой — юзеры со всего мира используют ИГИЛ как свежее топливо для фото- и видеомемов, не оглядываясь на такие сомнительные категории, как вкус и чувства других. И делают это, надо заметить, не только в развращённых интернетом, благополучием и безопасностью странах Запада, но и там, где об осязаемости смертельных угроз ИГИЛ напоминать никому не надо — на Ближнем Востоке.

 

По сюжету, любящий отец провожает дочь в ряды террористов: «Милая, это точно не опасно?» — «Пап, это всего лишь ИГИЛ». 

 

На Востоке «Исламское государство» высмеивают изнутри — самыми популярными среди пользователей становятся шутки о присоединении к ИГИЛ, в которых «Исламское государство» предстаёт слабым и уязвимым. В арабских пародиях на ИГИЛ пользователи YouTube и Twitter сами предстают в образе террористов — разумеется, агрессивных и глупых. Например, в Египте в начале года было модно писать в твиттере, что вступаешь в ряды террористов. Пользователисоревновалиськак могли: «Всё-таки не смог стать террористом — иду в таксисты», «Закончил работу в Jihad Vogue — снял четверых». Ещё один повод для шуток — созвучие на арабском словосочетаний «Исламское государство» и «Ослиное государство». Результатом этого совпадения становятся сотни картинок, где исламскому флагу пририсованы ослиные уши.

Другой восточный тренд в антиисламистском юморе — смешные видео, где патетические саундтреки к роликам с казнями и восклицания «Аллах акбар!» переносятся в поле бытовых ситуаций. Только в странах Ближнего Востока и Северной Африки вы найдёте настолько странные ролики с котами — например, где котёнок прыгает в наполненную ванну под истошные крики «Аллах акбар!».

По-другому про ИГИЛ шутят в Европе и Америке. Здесь главный метод — абсурдизация внешнего вида террористов, исламских обычаев и угрозы нападения. Набор инструментов намного превосходит таковой у жителей Ближнего Востока: в область поражения попадает не только экстремизм, но и весь ритуальный ислам в принципе, а серьёзная географическая дистанция и традиционно более высокий уровень внутренней безопасности рождают иллюзию полной неуязвимости перед нелепым врагом в нелепой одежде.

Например, итальянцы шутили в Twitter про угрозу вторжения исламистов под хэштегом #We_Are_Coming_O_Rome, хотя правительство страны отнеслось к этой проблеме более чем серьёзно. На какое-то время одним из самых популярных тематических хэштегов в Twitter стал #askislamicstate. Под ним пользователи задавали «Исламскому государству» вопросы, адресованные как будто к самой обычной коммерческой организации: «У вас отвратительное обслуживание», «Если я пойду к вам работать, у меня будет достойная пенсия?», «Когда выйдет ваш новый альбом?».

 

Образ ИГИЛ сегодня — это квинтэссенция страхов и фобий, связанных с милитаризованным Востоком. 

 

В Америке юмористическая контрпропаганда стала частью плана Jihad 2.0 — сенатор Рон Джонсон обратился к гражданам с призывом троллить террористов в соцсетях: «Будем откровенны. Мы придумали компьютеры. Мы изобрели интернет. И в наших силах победить террористов силой социальных сетей». Этим и занялись американские спецслужбы: в Twitter существует целых три государственных антиисламистских аккаунта: @DOTArabic, @DSDOTAR и @DigitalOutreach. В день они публикуют десятки твитов, высмеивающих ИГИЛ.

В России про ИГИЛ тоже шутят с большой охотой и толикой национального конспирологического колорита — с одной стороны, пользователи высмеивают ИГИЛ, с другой — испытывают недоверие к Америке, которая является главным оппонентом «Исламского государства». Поэтому шутки российских пользователей направлены и против Америки, и против ИГИЛ. Кроме того, в России «Исламское государство» редко воспринимается всерьёз: основной проблемой внешней политики пользователи считают украинский кризис. Поэтому у нас нет сложных юмористических схем или устойчивых трендов антиисламистского юмора. В основном шутки про ИГИЛ в России — классические уже существовавшие мемы, которым добавляют актуальности мусульманские реалии. Второй вариант — циничные субверсивные мемы, где ИГИЛ (как, например, и ДНР с ЛНР) позиционируется как норма жизни.

Наконец, страна, от которой меньше всего ждёшь шуток про ИГИЛ (и шуток вообще) — Япония. Однако именно реакция японских пользователей на захват Харуны Юкавы и Кэндзи Гото — пример того, как юмор позволяет справиться с травмирующими событиями. За основу мемов было взято фото, где Джихади Джон стоит рядом с опустившимися на колени узниками. Его фотошопили на разные лады, пририсовывая террористу уши Микки Мауса, подставляя фон в виде Диснейленда или палатки с шаурмой. И этот шторм шуток разразился как раз в тот момент, когда лидеры ИГИЛ выдвинули ультиматум: или 200 миллионов долларов, или в течение 72 часов заложники будут мертвы. Японцы объяснили обилие шуток на такую болезненную тему так: «Да, нам будет очень грустно. Но это пройдёт. А ИГИЛ всё ещё будут смешны».

Можно ли шутить про ИГИЛ?

Шутки про ИГИЛ, как и шутки про все другие жестокие смертоносные эпидемии, сразу же попадают под перекрёстный огонь — вроде бы они снимают травму и тревогу, а с другой стороны, банализируют угрозу и устраняют нашу чувствительность. Уже зная правильный ответ, мы всё же решили задать ключевой вопрос экспертам. 

 

Арсен Хизриев

политолог, младший научный сотрудник Российского центра стратегических исследований стран Азии
и Ближнего Востока

 

«Я помню, как в 2009 году в Египте был арестован молодой человек, который перед веб-камерой изображал террориста с игрушечным ружьём и наклеенной бородой. В арабоязычном сегменте произошёл такой флешмоб — молодые люди в шутку фотографировались в образе террористов, при этом сразу было понятно, что они не террористы, но арестовали их по-настоящему. Во многих странах к таким шуткам относятся достаточно серьёзно.

На мой взгляд, подобный юмор уместен только в тех странах, которых не коснулась проблема „Исламского государства“. Это для нас с вами ИГИЛ — абстракция, а для того же Туниса, арабских стран — реальная проблема. Сомневаюсь, что, например, в Ливане кому-то придёт в голову инсценировать казнь. В России, думаю, над ИГИЛ бы смеялись, даже если бы всё это происходило в 300 километрах от столицы. Такой менталитет.

ИГИЛ в медиапространстве живёт уже год и активно себя проявляет. Мне подобные шутки кажутся признаком того, что „Исламское государство“ стало привычным участником медиажизни. Оно влилось в информационные потоки, и я не могу сказать, хорошо это или плохо. Это просто фишка информационной эпохи: сначала происходит что-то серьёзное, а потом над этим смеются. Постмодерн». 

   

 

Виталий Куренной

культуролог, заведующий Школой культурологии НИУ ВШЭ

 

«Я думаю, тут дело не в какой-то особой смеховой культуре, это общий эффект современного медиапространства. Люди утрачивают чувство реальности. Знаете, у Ги Дебора есть такое понятие — „общество спектакля“. Люди не живут реальной жизнью, они так инсценированно её переживают, поэтому возникает нечувствительность к реальным событиям. Вы видите много картинок по окружающим медийным каналам, утрачиваете чувство реальности и остроту морального суждения в связи с этим. Все медийные каналы наполнены ИГИЛ. Вот и сработала такая глупая вещь, как попытка спародировать и воспроизвести подобную сцену. Ослабленный вариант этой перверсии можно наблюдать в любом российском провинциальном ДК. То, что вы увидите там, — бесконечное повторение в такой самодеятельной форме того, что люди видят на экране телевизоров. Я не говорю об ИГИЛ, это попытки повторить ток-шоу, разыграть новости.

Являются ли шутки над ИГИЛ недопустимыми и когда они перестанут быть таковыми — сложный вопрос. В своё время проходила конференция американских историков о том, допустимо ли делать комиксы о холокосте. Надо сказать, довольно известные люди, например Хейден Уайт, говорили: „Почему нет?“ Главная особенность юмора всё же в том, что он делает нечто очень страшное не таким страшным, как оно представляется. Если вы нечто обернули в шутку, это значит, что вы избавились от своего страха по этому поводу. Поэтому я думаю, что, конечно, когда первичный культурный шок проходит, появляется юмор.

На мой взгляд, в данных конкретных случаях юмор неуместен, это такая пресыщенность людей развитых стран потоком самой разнообразной информации, которая для них не ассоциируется с чем-то реальным. Я не думаю, что речь идёт о борьбе с идеологией ИГИЛ. Подобных казней очень много, и они настолько вопиющим образом нарушают базовые ценности любой традиционной морали и любого здравого смысла, что здесь нет ничего смешного. Это жестокость, в ней нет никакой идеологии. И поведение тех, кто над этим смеётся, должно быть отталкивающим для любого нормального человека». 

   

 

Егор Исаев

культуролог, преподаватель
департамента медиа НИУ ВШЭ

 

«Я слышал о ролике SNL, который вызвал очень неоднозначную реакцию. Вероятно, мы можем говорить о появлении табу, связанного с деятельностью ИГИЛ. Причём табу отнюдь не первого порядка, которое часто связано с попыткой вступить в коммуникацию или разрушить что-то важное, святое или божественное, а второго — табу на человека или группу людей, которые признаются обществом нечистыми, так как нарушили это табу, следовательно, прикасаться и говорить об этом человеке или группе людей тоже запрещается.

Обычно юмор выступает инструментом снятия этого табу, но происходит это не сразу, а постепенно. Я думаю, что образ ИГИЛ сегодня — это квинтэссенция страхов и фобий, связанных с милитаризованным Востоком. Я думаю, что отправная точка образа, сложившегося на Западе — это 9/11, взрывы на Гурьянова и Каширском. И отношение это меняется. Безусловно, всё-таки история Charlie Hebdo (карикатура — теракт — осуждение смеха), казни на YouTube-каналах говорят нам о достижении своей цели группировками „Аль-Каида“ и ИГИЛ — мы начали бояться. На мой взгляд, высмеивание — это всего лишь один из видов коммуникации, который часто пытается разрушить страхи и тревоги, связанные с объектом, на который шутка направлена. С другой стороны, таким образом мы защищаем свою культуру, свое положение или свою социальную роль. Шутить про ИГИЛ можно и нужно, потому как человеческую жизнь как высшую ценность, а также ценность свободы слова необходимо защищать. Юмор — одна из форм этой защиты, часто самая продуктивная».