Под конец года депутаты решили в очередной раз озаботиться нравственным здоровьем сограждан. В 2015 году, когда даже бабушек учат компьютерной грамотности, новой опасностью назвали незарегистрированные бумажные журналы — ведь там порой могут содержаться порнография и экстремизм. Отличный повод вспомнить о том, какую роль в распространении информации играл самиздат последние полсотни лет. 

 

«Полицейские любят читать фэнзины»: Зачем в России пытаются запретить самиздат и что из этого выйдет. Изображение № 1.

 

«Без лицензии и всякие экстремистские материалы могут распространяться»

У отца троих детей Игоря Зотова интересное прошлое — основал «Справедливую Россию», являлся членом ВЛКСМ, служил в УВД, занимал пост вице-губернатор, а в 44 года возглавил «Партию пенсионеров». Широкую известность приобрёл за разработку «закона подлецов», запрещающего иностранцам усыновлять российских сирот. Следующий шаг к популярности — поправки в закон о рекламе, разрешающие пиар пива на стадионах и в СМИ. В 2015-м вновь появился в новостях — на выставке вооружений в Нижнем Тагиле застрял в люке танка, откуда и пообещал перестрелять всех виновных.

«Все подъезды забиты полиграфической продукцией, всякой рекламой, никто не знает, кто её делал. На улицах раздают буклеты с женщинами лёгкого поведения, чего там только нет. А когда обращаешься в органы внутренних дел, чтобы установить, кто этим занимается, найти никого не могут. Без лицензии и всякие экстремистские материалы могут распространяться», — рассказал 25 декабря депутат Зотов о проблеме, которая прежде беспокоила только феминисток. Интересно, что в тот же день Владимир Путин на заседании президентского совета по культуре признался, что не уверен, можно сегодня возродить интерес к печатному слову. «Это же не планшетник, но она [книга] сама по себе может быть произведением искусства», — повторит вслед за всеми любителями бумаги президент.  

 

 

Появление и расцвет самиздата: от гиков к диссидентам

Первые фанаты фантастики появились в 1950-е, когда весь рынок прессы стал похожим на липкое пресное болото. Полки магазинов были заполнены научно-популярной литературой, но никто не мог понять, что из этого китча достойно прочтения. Тут и появились фэнзины от тех, кому не лень было прочитать и оценить всё. Затем споры фэнзинов вместе со штаммом регги попали на британскую почву — скинхеды и хардмоды, их щёголи-предшественники, стали пионерами музыкальной журналистики. 

Они рисовали танцующих человечков, брали друг у друга интервью и писали рецензии на новые альбомы танцевальной ска-музыки с дудками. На волне подъёма панк-рока фэнзины завладели умами и перекочевали в США — так появились культовые Maximumrocknroll. В свою очередь, фанаты марсианских приключений в очередной раз нашли в отксеренных листочках на скрепке отдушину. Они в своих журналах тиражом десять штук клепали тысячи новых миров, где будущие звёзды фантастики отчеканивали сюжеты для грядущих блокбастеров. Создатели фэнзинов плевали на копирайт — они жонглировали привычными образами и утверждали мемы, которые позднее стащит корпоративная культура, упаковав всё это в реалити-шоу и молодёжные журналы.

В СССР самостоятельное издание собственной книги или журнала уже было политическим жестом. Копии текстов изготавливались без ведома и разрешения официальных органов власти, разумеется, незаконно. Таким образом вышел «Властелин кольца» Джона Толкина, «Белая гвардия» Михаила Булгакова, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. В «печать» шли пронзительные стихотворения Цветаевой и Ахматовой, советы бывалых самогонщиков и хардкорная для тех лет порнография, воспоминания Шаламова и кулинарные рецепты неведомых блюд, выкройки европейских шмоток и топографические карты, песни Михаила Шуфутинского и Александра Вертинского, стрёмно записанные альбомы «Гражданской обороны» и «Инструкции по выживанию». Короче говоря, всё самое интересное, творческое и малодоступное. Благодаря повсеместному распространению слово «самиздат» наравне со «спутником» и КГБ до сих пор понятно носителям английского языка.

Для ускорения размножения запрещёнки советские граждане использовали тонкую копировальную бумагу. При переписке шариковой ручкой на газетной бумаге в итоге выходило три копии, с помощью пишущей машинки — уже пять. Усилия народа оценили по достоинству — распространителей преследовали прокуратура и гэбисты. «Самиздат — это сам сочиняю, сам редактирую, сам цензурирую, сам издаю, сам распространяю, сам и отсиживаю за него», — вот наиболее точная формулировка писателя Владимира Буковского. Антология преследований за распространение нелицензионной литературы публиковалась в «Хронике текущих событий». Она, конечно, тоже расходилась самиздатом из рук в руки. 

Впрочем, советская диктатура не была первой в своём роде — ещё в 1837-м, на следующий день после убийства Пушкина, россияне передавали друг другу строчки стихотворения Лермонтова «Смерть поэта». В царское время это называлось «хождением в списках» (список — это рукописная копия текста, который не прошёл цензуру).

 

В СССР самостоятельное издание собственной книги или журнала уже было политическим жестом. Копии текстов изготавливались без ведома и разрешения официальных органов власти, разумеется, незаконно. 

 

Самиздат в России в 1990-е и сейчас

После краха Союза печатать можно было всё: «Хроника текущий событий» стала вкладкой в журнале New Times, а сотрудник НИИ Юрий Петухов запустил конвейер по производству адской фантастики, которую прежде можно было достать только из-под полы. Единственными, кто остался печатать дома на принтере или у знакомых в типографии на ризографе, были хиппи, панки и анархисты. Всё творчество самодеятельное — сами писали, сами рисовали. В итоге на свет появляются Defect in Industry, «Чёрная звезда», «Община», Xerotica, Insomnia, «Автоном», «Ножи и вилки», «Имхопанг» — имя им легион. 

На этих страницах православные иконы вперемешку с доказательствами несостоятельности наци-панка, репортажи из европейских сквотов идут после сентенций флагманов независимой сцены. Почти как FURFUR сегодня — только интернета либо нет, либо хватает лишь на нарождающийся «Живой журнал». Без регистрации СМИ можно издавать не более 999 экземпляров — фэнзины редко когда превышали эти цифры. Вместе с тем чёрно-белые листки здорово помогли развитию некоммерческой музыки, которая терялась на фоне крупных рекорд-лейблов. Документированных фактов негативного влияния со стороны неподотчётных журналов на молодые умы зафиксировано не было. 

Сейчас всё благолепие, пропахшее краской, можно найти в секторе фонда нетрадиционной печати Государственной публичной исторической библиотеки России и на DIY-zine. «Я успел дважды похудеть и снова отожраться, переехать в деревню, жениться, родить троих детей. Я, собственно, к чему — здесь поменялось в *** разы меньше. Болото — пристанище гада», — написал недавно один из администраторов хранилища фэнзинов.

«Как-то зимой мне нужно было отправить 40 журналов в Екатеринбург и Владивосток, на местной почте была гигантская очередь, и я попёрся на склад транспортной компании, — вспоминает главный редактор «России без нас» Андрей Уродов. — Почти час блуждал по какой-то заброшенной промзоне, но в итоге нашёл склад. Там мужики в пуховиках грузили холодильники. Увидели мои пакеты — поржали, но отправили. Просто бросили промокшие пачки с журналами в пакет, что-то начирикали маркером, и всё».

Этот журнал уже из эпохи социальный сетей и скоростного интернета. Бумажная копия стала артефактом и всё меньше средством общения. «Россия без нас» — это разговор с отцом Летовых, путешествия в товарном поезде и забытые художники. Журнал выходил тиражами от 20 до 700 копий. Редакция самостоятельно отправляет номера по России и Украине — удалось доставить уже в 15 городов. Просто приходишь на почту, покупаешь коробочку и отправляешь на домашний адрес человеку — абсолютно школьная схема. Иногда помогали друзья, довозили журналы на поездах или машинах. Последний номер и вовсе не печатали: выложили в сеть, чтобы можно было читать бесплатно. 

«В типографиях такая же история — обычно всем плевать, что ты там печатаешь, потому что эти компании живут не очень богато, — говорит Уродов. — Им главное — довести твой заказ до конца и получить деньги. Иногда спрашивают: „Что у вас за название такое?“ Ну, мы объясняем, что пишем о социальных группах, существующих вне медийного поля. Короче, о людях, на которых всем плевать. В нашей стране таких большинство, поэтому все работяги понимают нас с полуслова. Объяснять не приходится».

Оставшиеся в строю свидетели эпохи, когда ты выписываешь журнал, читаешь рецензию, пишешь бумажное письмо с просьбой обменяться болванкой, теперь тусуются на сайте Sadwave. Среди них Денис Алексеев — водитель старого вэна для панк-туров и автор десятка фэнзинов.

«Я часто переезжаю государственные границы, и обычно пограничников интересует содержание самиздатовских журналов, валяющихся у меня в „газели“, — рассказывает Денис Алексеев. — Недавно на украинско-белорусской границе меня попросили выкинуть журналы „Мушкетёр“, которые забыла московская скинхед-группа „Учитель труд“ в предыдущем туре. Не понравилось, потому что на обложке была фотография Тимошенко и Ющенко. Но я сказал, что это юмористическое издание, где только анекдоты. Вообще, по сравнению с тем, что бестолковые рокеры могут забыть в карманах при пересечении границы, самиздат является наименьшим из зол. Обычно нам всё сходит с рук, включая анархистские издания. Когда у меня дома был обыск, проводившие его изучили весь хранившийся самиздат. Думаю, теперь они знают о панк-хардкоре гораздо больше, чем я. Мне ведь на это не хватило терпения».

 

«Депутаты не против фэнзинов и самиздата хотят принять закон, а против всякой политической агитации. Правда, депутат Зотов никогда в этом не признается и будет говорить, что закон принимается против „Флирта“ или против рекламы микрозаймов, против всякой чепухи, которую кидают
в почтовые ящики».

 

Его белорусские друзья всё ещё делают фэнзин «Побочный эффект». Их стратегия распространения: нужно предварительно связываться, чтобы тебе принесли экземпляры на DIY-концерт. Чуваки приносят только то количество, которое у них заказали. Пацаны продолжают старые традиции — интервью с музыкантами, выяснение количества веганов в составе группы, отчёты с прошлых тусовок. И всё это тиражом в лучшем случае несколько сот экземпляров.

Просто не хотят попадать с лишними копиями в участок, а Белоруссия по нынешним меркам очень даже демократическая страна, объясняет Денис. С новым законопроектом пенять на конкретного человека не стоит, уверен главред «России без нас»: «Скорее всего, он был удивлён не меньше нашего. Законопроекты спускаются в Думу уже в готовом виде, а потом его вносит кто-то из депутатов от своего имени. Они уже даже не едут, а пытаются кое-как запрыгнуть на поезд, который, как известно, в огне. Технологии давно ушли вперёд, и мелкие дети во дворе знают интернет лучше, чем 50-летние депутаты. Мы и не переживаем: в конце концов есть куча сервисов, которые позволяют прочитать журнал и заказать себе копию через модуль на сайте. Печатная версия будет выпущена фирмой где-нибудь в Китае или Голландии и придёт к вам по почте. Можно не паниковать!»

«Да у нас и прежде не раз изымали книги во время обыска, на экспертизу по экстремизму забирали — ничего в итоге не пришло», — рассказывает Александр из издательства «Радикальная теория и практика». Раньше он тоже печатал на принтере и готов вернуться к корням. Впрочем, стоимость печати в случае запрета увеличится, поэтому проще развивать электронные книги и оставить печать по требованию, считает издатель: «Но у нас часто закон принимают, а потом не особо им пользуются. Журнал „Флирт“ с проститутками ведь можно прищучить и по закону о рекламе. Будут точечно делать, когда нужно на корню от конкретных неугодных мыслей отгородить. Кто-то самоцензуру уже включил: вот была у нас книга „Как ненасилие защищает государство“. Так не все магазины, с кем сотрудничаем, брали её на реализацию».

«Это продолжение ничтожного мелкотравчатого законотворчества последних двух лет, — рассказывает панк-рокер Алексеев. — У нас в Sadwave был слоган „too late to make zine“ — его даже на майках напечатали. Бумажный самиздат издают единицы, и уровень ниже плинтуса. Когда он окончательно умер, депутат от партии, название которой даже произнести без смеха нельзя, решил запретить самиздат. Так что не думаю, что Дума внесла тут ложку дёгтя в бочку мёда, скорее, ушат говна в канистру с говном. Можно ещё телеграф запретить, чтобы ни у кого не возникало соблазна начать восстание с захвата этого символического здания».

Но если издателям зинов инициатива справедливоросса может доставить лишь мелкий дискомфорт, то зачем она действительно нужна? Ответ, кажется, лежит в совершенно другом секторе массовой печати. «Депутаты не против фэнзинов и самиздата хотят принять закон, а против всякой политической агитации. Правда, депутат Зотов никогда в этом не признается и будет говорить, что закон принимается против „Флирта“ или против рекламы микрозаймов, против всякой чепухи, которую кидают в почтовые ящики, — рассказывает журналист Павел Никулин, который сейчас собирает деньги на издание журнала про терроризм, трансгендеров и наркотики. — К самиздату, экстремизму это лишь очевидно подогреет интерес». 

В условиях умирающей экономики и учащающихся вспышек недовольства населения власть явно предпочитает перестраховаться — телевизор был взят под контроль ещё в прошлом десятилетии, сейчас активным зачисткам подвергается интернет. Однако в стрессовой ситуации неожиданно эффективным методом коммуникации может вновь стать именно старый добрый печатный самиздат — не столько в виде журналов или газет, сколько в виде простых листовок или стикеров. На этом поле не перестают делать высказывания независимые активисты со всех флангов и уже проводили свои эксперименты крупные оппозиционные политики. Остаётся лишь поблагодарить комсомольца и полковника за подсказку — возможно, в ближайшем будущем главное ноу-хау советской контркультуры вновь войдёт в моду.

Изображения: «Дай зин!», Flickr.com/photos/jaredeberhardt