«А вдруг я тёлочка?»: Монологи московских травести

Мужчины, переодетые женщинами, — это вообще не про секс. В том или ином виде то, что мы сейчас называют травестией, присутствовало в ритуально-карнавальных культурах самых разных цивилизаций на протяжении тысячелетий и лишь в ХХ веке приобрело маргинальный, субкультурный характер.

Особый интерес представляет отношение массового бессознательного к травести в России — стране, где на официозном уровне торжествует патриархальное ханжество, а в быту — этика криминальных сообществ, при этом последние 15 лет места под прожекторами федерального телевидения регулярно оккупируют певцы и комики, переодетые в женщин. Мы же нашли троих травести-артистов, работающих ночью в московских клубах, и попросили рассказать о том, зачем они меняют гендер с заходом солнца.

ИНТЕРВЬЮ: Андрей Носков 

ФОТО: Андрей Носков,
личные архивы героев

Я был неформальным подростком, и в нашей тусовке все чем-то всегда увлекались. Мы были файерщиками, потом вместе перешли в рок, начали заниматься музыкой, я играл на ударных. Косплеил. А год назад увлёкся травести. Понимаю, что не хочу посвящать этому всю свою жизнь как основному делу, а как хобби — да, тут очень много творчества. Например, благодаря травести я начал заниматься визажем.

В прошлый Хеллоуин у меня случился сдвиг по фазе и появились наклонности к трансексуализму, я стал думать: «А вдруг я тёлочка?» Но прошлой осенью я познакомился с Камиллой на «Клумбе», и она выбила из моей головы все мысли про отрезания-пришивания. Так я заинтересовался травести. На ту «Клумбу» я уже пришёл в образе: у меня были свои длинные волосы, я надел платье какое-то без вкладок. Кросс-дрессинг-клаб такой, ведь я даже краситься не умел. Потом я впервые попал в «Шанс», впервые увидел настоящее травести-шоу и прямо охерел. Мне очень понравилось, и мне, кстати, повезло, что я посмотрел тогда на Блонди, на Жаклин, на Зазу.

Я начал заглядывать на интернет-ресурсы. Потом Камилла подарила мой первый парик, начала мне рассказывать, что бывают накладные бёдра, что ноги брить не нужно, что костюм должен блестеть. Она постоянно повторяла: «стразы», «стразы», «стразы» — ведь для зрителей из зала такой костюм выглядит красивее, стразы придают космичности, больше внимания к тебе привлекают. 

Многие не понимают, зачем дрэг-квинс гипертрофируют женские образы — тут ответов много. Во-первых, нужно маскировать мужское лицо, ты ведь не девочка. К тому же, зачем смотреть на обычных женщин? Мне кажется, дрэг-квинс должны выглядеть феерично и круто. Ведь это шоу, господи, а шоу — это вспышка эмоций. Когда я прихожу посмотреть шоу, меня переполняют эмоции. Мне нравятся фантастичность и яркость, нравятся динамичные, живые артисты, но в Москве они, к сожалению, в меньшинстве. 

У нас в Boyz сейчас есть молодое поколение артистов, которые скорее американские дрэг-квинс, чем российские травести вроде Зазы Наполи и Лоры Колли. Как дрэг-квинс, мы должны выглядеть иначе, ярче, чище. У меня есть понятие: артист должен быть идеальным. Первое, на что смотрят, — это лицо и формы. Не понимаю, когда неидеально приклеен парик, ведь это всё-таки сцена. Помню, мне Рокси когда-то сказала: «Как можно выйти на сцену без ресниц?» — это ведь как голым выйти!

Вообще, я трансвестит с трёх лет — я вставал на кровать с микрофоном, запутывался в какие-то мамины вещи и делал вид, что я Бритни Спирс. Может быть, именно из-за неё мне и хочется воплощать на сцене образ такой непорочной школьницы. Она мне очень нравилась: красивая такая, блондинка, молодая, с красивым лицом и хорошей фигурой. Мне нравится идея перевоплощения в кого-то абсолютно красивого, мне нравится эстетика девушек применимо к себе. Мой образ Николь кардинально отличается от меня в жизни. Николь сдержаннее, чем я. Для меня образ — это что-то такое чистое, в образе я чувствую себя такой маленькой девочкой-подростком. Николь — это кукла. Мне кажется, так я показываю моё отношение к девушкам, я вижу их такими невинными существами и поэтому в образе веду себя тоже сдержанно.

Всё началось 13 лет назад в Омске. Я работал официантом в ночном развлекательном заведении, но мне всегда хотелось придумывать шоу, удивлять. Я предложил им попробовать — и получилось. Потом плюнул на эту официантскую работу и решил зарабатывать выступлениями. Конечно, переживал: работу в Омске сложно найти, но всё получилось — в первую же ночь заработал месячную зарплату. 

У Дуси Танкер от номера к номеру характер меняется, всё зависит от идеи. Есть отрывки из мюзиклов, есть образ монашки, медсестры, людоедки. Монашка у меня масштабная, у неё огромная грудь, пояс верности, ряса. Все мои персонажи гипертрофированные, они сказочные. Я стараюсь себя порадовать в первую очередь, ведь если мне понравится, то обязательно понравится и людям.

Обычно я выступаю в заведениях, на корпоративах, у меня гастроли бывают, какое-то время в Китае работал. Московские гей-заведения меня считают «не форматом», поэтому я выступаю в тех заведениях, где мне рады — а это заведения попроще, туда не ходит бомонд московский. Ещё работаю как фрик-гоу. Это проще, чем травести, — надо просто поплясать на сцене под музыку диджея, как гоу-гоу, но во фриковском костюме. Фрик-гоу — это как певица в ресторане, для атмосферы.

Было время, когда я участвовал в разных травести-конкурсах, все первые места тогда занял. А потом, когда я собрался снова участвовать, мне друзья говорят: «Прекращай ты это дело — это то же самое, как если бы Лариса Долина приняла участие в „Новой волне“». А сегодня хорошие конкурсы проводятся не в Москве, а в других городах — например, в Сочи, в Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге.

Лет в шесть-семь меня был друг Саша, с которым мы делали концерты для пенсионеров в нашем дворе в Подольске. Выносили из дома необходимый реквизит, покупали парики на рынке, находили какие-то туфельки и платьишки, записывали фонограммы на диски и показывали пародии на Верку Сердючку, Софию Ротару, Кристину Орбакайте, Аллу Пугачёву. Старички реагировали замечательно: они доставали бутылочки, накрывали столы, помидорки-огурчики. Представь, мальчик семи-восьми лет поёт в паричке песню Кристины Орбакайте: «Ах, эти тучи в голубом напоминают море, напоминают старый дом, где кружат чайки за окном». Мы хотели сделать свой праздник старикам на 9 Мая. Иногда мы придумывали какие-то сквозные истории для всего «концерта» — например, семью: мама, дочка, папа-алкоголик. Всё это мы из телевизора брали, из новогодних огоньков, из передач.

Мы были хулиганьём: воровали арбузы с друзьями, яблони трясли, в окна кошками кидались, убегали и ржали. Но однажды во время очередной выходки одна бабуля позвала нас в театр «Вечерний звон», где она когда-то была актрисой. Так я попал в театральный коллектив «Свеча», и с того момента мне стали безразличными школа и двор — я начал ждать занятий в театре. В какой-то момент начались роли, потом победы на конкурсах, и к концу средних классов я — лауреат и золотой медалист «Дельфийских игр», но при этом жутко безграмотный и плохо учусь.

После десятого класса я попал в колледж культуры и параллельно учился в экстернате. Поступил я на режиссёра-постановщика и руководителя творческого коллектива. На первом курсе мы с друзьями пошли в клуб «Три обезьяны», потом была «Центральная станция». Начал знакомиться с артистами, ходил к ним в гримёрку, а там все эти стразы, перья. Меня этот блеск сводил с ума. Я уже знал тогда, кто такая Заза Наполи, кто такой Песков, что такое «Евдокимов-шоу». Мы с мамой что-то из травести видели по телевизору, и она поддерживала мои творческие инициативы — я, конечно, не просил денег на платья, несмотря на то что она не из тех, кто за шкирку в церковь к батюшке за святой водой. Зато были разборки с отчимом, но это другая история.

Тогда же был первый конкурс — «Императрица». Я подал заявку, и ребята в общежитии — а я жил в комнате с мальчиком-хореографом — помогали мне в создании номера. Выступил, перешёл во второй тур. Клёво! До этого были уже выступления, я уже чувствовал себя травести — я ведь пел во дворе в парике, вот эта «Туча в голубом», это всё было. Мне стали говорить: «Откуда ты такой маленький, такой театральный, такой способный?» — это жюри тебе говорят, а ты думаешь: «***, значит ты чего-то стоишь!» Во втором туре я проиграл, зато в следующем году занял второе место и начал в этом клубе работать. В этот период я познакомился с Агасфером, создателем «Клумбы». Когда он узнал, что я Камилла, позвал выступать на вечеринке. Я выступаю на «Клумбе» уже четыре года.

Популярность Камилла получила случайно. Подруга моего друга делала интернет-передачу «Повелители эфира», куда приглашали фриков, порождённых интернетом. Первый выпуск, можно сказать, взорвал интернет— тысячи просмотров. Из-за чего? Всем были интересны гости, например, Стас Федянин, Светочка Яковлева, Алёна Пискун, Павел Петель, — вся вот эта интернет-***** [компания]. Камилла была соведущей, и тогда я создал для неё отдельную страницу во «ВКонтакте», куда уже и сам перекочевал полностью. Сейчас уже неважно, кто выкладывает новый пост — Камилла или Дима, это уже один человек. Кто-то не знает моего настоящего имени, и ему проще называть меня Камилла. Мне бывает и самому себя проще представить Камиллой. Но у меня никогда не было желания сменить пол — мне нравится мой член, и мне нравится им пользоваться.

Камилла создавалась постепенно, у неё есть свои цели. Ей хочется в Америку — чтобы показать им там, как работают артисты в России. Они, американские дрэг-квинс, выступают в шортиках и маечках под песни Бейонсе. Да, у них шикарный лип-синк, точное попадание в слова и дыхание, идеально выдроченный мейкап. Но там нету души, ни грамма. После куплета-припева они идут по залу и собирают деньги, по доллару-два, забирают чаевые. Таких шоу, как у нас, там нет. Ру Пол — это другое, это телешоу, там и бюджеты совершенно другие. Всех выпускников Ру Пола можно пересчитать по пальцам, проследить их судьбу, и никто из них не делает в клубах таких шоу, как у нас в России.

Если ты хочешь хорошо выглядеть, у тебя должен быть на это капитал. Простенький парик — две тысячи рублей, костюм — пять тысяч, косметика — три тысячи, колготки — тысяча рублей. Самый базовый этап от тебя требует десять тысяч рублей. Хорошо, если у тебя есть эти деньги — но это всего лишь один костюм. Безусловно, можно выехать на таланте, можно выехать на чувстве юмора. Ты должен придумать действие для песни, всё как в театре. Пожалуйста, продумай образ — но ведь никто этого сегодня не делает. Все показывают всё под копирку. Вышла новая песни, например, у Полины Гагариной — и артистки начинают тянуть её друг у друга, делать какие-то миксы, придумывать какие-то вставки, прицеплять туда вырезки из «Камеди вуман», думают, что это смешно и драматически интересно. Если ты занимался танцами или балетом, то к твоим танцам ни у кого к тебе придирок не будет. Если занимался вокалом — будешь петь. Таких очень мало, но они есть, например Айседора Вулкан или Синдел. А есть бездари, как я: я не танцую, я фишки придумываю, у меня к каждой песенке трёхминутный спектакль.

В Москве 18 ЛГБТ-заведений: сауны, бары, клубы. В клубах на целую неделю расписана шоу-программа, один из будних дней шоу-программы всегда выделяется для конкурса начинающих травести-талантов. Где-то это «Травести-Олимп», где-то — «Фабрика травести», где-то — «Школа травести». В этот день кто угодно может встать на каблуки, сделать макияж и выступить. Ведущие будут задавать тебе вопросы: для чего ты здесь, почему ты захотел быть травести? После того как ты получил признание на одном или нескольких конкурсах, ты можешь получить работу в клубе. Всё, ты зарабатываешь деньги, и кто-то может считать эти деньги лёгкими. Но всё не так просто.

Некоторые работают в натуральных клубах, не только в гей-заведениях, например, Заза Наполи больше популярна среди обычных людей и именно там зарабатывает, ведь у своих родных геев можно и бесплатно выступить. Можно на корпоративах каких-нибудь «Газпрома» или РЖД зарабатывать, можно у кого-то на дачке выступить. Сейчас, конечно, огромный спад корпоративов: травести практически не зовут, да и платят теперь копейки. Как зарабатывать вне корпоративов? Выступаешь ночью в шоу-программе и сразу получаешь свои деньги. Несколько лет назад один артист получал 3 500 рублей за три номера. На эти деньги он должен себя обеспечить костюмами, косметикой, париками, реквизитом. Это ставка 2011–2012 года стандартного артиста шоу-программы, не легенды или суперзвезды. Годы идут, а ставка не изменилась. Экономика какая сейчас в стране? Доллар какой? А парики и косметика закупается там, где доллары. У нас в России не производится ни-че-го. 

В Boyz я зарабатываю деньги. А на «Клумбе» весь зал смотрит на меня с открытым ртом, все кричат «Камилла!» ещё до того, как я успеваю войти в клуб. Видишь гостей, и хочется обнять человека, которого ты не знаешь, хотя он как родной уже. Там публика не избалована, как гей-коммьюнити. Люди на «Клумбе» такой заряд дают! Я бы даже за бесплатно там работал, потому что с ними я получаю такое удовольствие, которое никакой гонорар мне не подарит.

Есть начинающие артисты, есть мэтры, а себя я отнесу к средним. Хотя кто-то меня может и начинающим считать — ну правда, чего я добился? Этим летом я ездил на конкурс «Дива» в Санкт-Петербург на отборочный тур, занял третье место. Для меня это было самое лучшее моё выступление за всю жизнь. Почему? Потому что в Санкт-Петербурге есть клуб «Кабаре», и там есть все условия для артиста: пыльный занавес, прожектора, огромная сцена. Хочешь, чтобы на тебя вода лилась — будет! Хочешь, чтобы на тебя блёстки сыпались — будут, только скажи. И у тебя за сценой рабочие. Ты один можешь стоять посреди сцены, а люди вокруг тебя работают, они создают номер вместе с тобой. Зрители хлопают мне, а я потом иду за сцену и всех благодарю: диджея, рабочих, уборщиц, которым всё говно убирать, потому что мы вместе это шоу делали.