На прошлой неделе бывший священник и преподаватель православной семинарии Артём Вечелковский оказался в центре скандала. Комментируя новость о дьяконе-наркодилере из самарского Свято-Воскресенского монастыря, в личной беседе с журналистом самарской газеты Артём признался в своей нетрадиционной сексуальной ориентации, заметив между делом, что его бывшее начальство и ученики были в курсе. Его слова были преданы огласке, а сам он стал невольным героем новостных заголовков.

Мы связались с Артёмом и поговорили с ним о гомофобии, православных активистах и отношении церкви к ЛГБТ.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

АРТЁМ ВЕЧЕЛКОВСКИЙ

бывший священник

 

 

 

Вас теперь ждёт церковный суд. Что он собой представляет? Вас лишат сана?

Я из штата епархии ушёл ещё в апреле. Но я пока остаюсь в сане. Я бы это сравнил с ситуацией, когда, к примеру, судья уходит в отставку. Он при этом остаётся судьёй, что накладывает на него некоторые ограничения. Но он может снять с себя этот статус. Хотя многие предпочитают сохранять его и называются «судьёй в отставке». То же самое со мной, я ушёл за штат, но при этом остаюсь священником формально. Снять с меня сан можно двумя способами: если я сам напишу прошение об этом (чего я делать не собирался и не собираюсь) или через церковный суд. Так что это чисто формальная процедура. Просто журналистам нужны броские заголовки, и поэтому появляются всякие «Священник-гей предстанет перед судом». Сана, конечно, меня лишат. Есть дела, в которых необходимо какое-то расследование, опрос, показания. Но в моём случае всё очень очевидно. 

Как сторонние люди реагируют на ситуацию?

Реакция у сторонних людей на всю эту ситуацию в основном положительная. На каждое гневно-угрожающее сообщение мне приходит 10–20 штук одобряющих, поддерживающих, благодарящих. Мне звонили знакомые священники, мои бывшие студенты — все со словами поддержки и одобрения. 

Я вот читал, что вы «намерены активно защищать права гомосексуалистов и менять церковное отношение к людям нетрадиционной ориентации»...

Да это опять же из дурацкой статьи Xалилова, который начал весь этот сыр-бор. Он написал, что я собираюсь «бороться за права геев». Я же говорил, что отстаивал и впредь собираюсь отстаивать права геев, потому что права геев — это права человека.

Католическая, лютеранская конфессии достаточно либеральны в отношении к ЛГБТ. Может ли поменяться отношение к теме и в РПЦ? Как вообще можно запустить дискуссию о пересмотре этого отношения?

Нет, католическая церковь в этом вопросе не либеральнее РПЦ. А лютеранская да, вполне либеральна. Но о прогнозах я не могу говорить, да и не хочу. Я лично перспективы в РПЦ не вижу совершенно. Это мёртвое болото. Меня сейчас вопрос о судьбах церкви вообще не занимает. Я отошёл от этого всего.

А когда оно для вас стало мёртвым болотом?

Ну, это постепенный же процесс. Нельзя сказать, что я могу назвать точное время. Думаю, обострилось после начала патриаршества Кирилла. Когда его избирали, я был обеими руками за него. Думалось, что начнётся некоторая либерализация, упор на образование священников, на диалог с обществом. И вдруг оказалось, что все ошиблись. Началась реакция: рост бюрократического аппарата, бумажные отчёты заменили собой всякую реальную деятельность. Образование было похоронено под этой бюрократической плитой. Оказалось, что мнение может быть только одно — патриарха. Любое своемыслие подавляется. Любая инициатива чревата наказанием, поэтому всякие внятные инициативы прекратились. Зато показуха расцвела полным цветом: все эти празднества и крестные ходы с обязаловкой и привлечением административного ресурса для сгона молодёжи, студентов, прежде всего; бесконечные конференции с невнятными целями и нулевой ценностью; бесконечная погоня за количеством в ущерб качеству.

А окрепший православный традиционализм — это всё оттуда же? 

Да-да, это всё тот же дух. Сильное православие в интерпретации Кирилла — это православие с силой. Что на самом деле дичь и непотребство. 

Вы сами как считаете, допустима ли какая-то цензура в отношении xудожественныx произведений? Вас в бытность священником как-то оскорбляли все эти случаи — «Тангейзер», Pussy Riot?

Нет, не допустима. Я считал и считаю, что «чувства верующих» — слишком эфемерная категория, чтобы быть объектом защиты уголовного или административного кодекса. У апостола Павла, я думаю, в его время было гораздо больше поводов «оскорбляться», но что-то мы не слышим от него причитаний по этому поводу. Кроме того, что делать со всеми другими чувствами? Имеет ли право атеист оскорбиться при виде крестного хода или при вмешательстве активистов в театральные постановки?

 

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Любопытно, что в год, когда я пришёл

 

в семинарию, в неё поступили шестеро гомосексуалов,

не считая меня. То есть это в процентном отношении гораздо выше,

чем в среднем по миру.

 

    

 

Я так понимаю, у вас трения с начальством были и до всей этой ситуации из-за того, как и что вы преподавали?

Я преподавал Новый Завет и языки (древнегреческий, древнееврейский, английский; некоторые студенты со мной занимались испанским). Чтобы вы понимали, Новый Завет — это сквозная дисциплина, она начинается на втором курсе и заканчивается на выпускном четвёртом, то есть довольно много часов.

С начальством сложный вопрос. Потому что начальство — это ректор-митрополит. И он вообще не разбирается в вопросах богословия, библеистики и прочего. Но он зато попадает под влияние определённых лиц, которые ему нашёптывают. Я преподавал науку. А они хотели, чтоб я преподавал идеологию. Я преподавал с широким использованием западных учебников, потому что Запад в вопросах библеистики ушёл далеко вперёд. Меня же на этом основании обвиняли в протестантизме, крипто-католицизме, сектантстве и тому подобном. Я же студентам говорил, что наука не бывает конфессиональной, что дважды два — четыре и для православных, и для протестантов. Ну и, кроме того, заходили разговоры об эволюционной теории, которую я всеми силами отстаивал. А мне запрещали говорить об этом, чтоб я не смущал студентов. 

Тему ЛГБТ вы с учениками как-то обсуждали? Поднимались эти вопросы на уроках?

Поднимались, и мы очень живо обсуждали. И надеюсь, я многим студентам какие-то вещи сумел объяснить.

Что вы думаете о православном образовании на уровне школ?

К этому я отношусь отрицательно. Это вмешательство церкви в образование, что противоречит Конституции, на мой взгляд. А это выдают за культурологию. Но мне это кажется лукавством. Религиозное образование — это дело религиозных общин. Оно не может быть государственным, а в виде, к примеру, воскресных школ — на здоровье.

Возвращаясь к вашей работе в церкви, какое вообще у церкви отношение к ЛГБТ среди приxожан? То есть, если среди паствы есть гомосексуалы, как к ним служители относятся?

У меня были прихожане-геи, я прекрасно к ним относился. Знаю и своих друзей-священников вполне себе гетеросексуальных, которые, я уверен, относятся совершенно так же. Есть, конечно, и невменяемые священники, но их процент мне неизвестен. Скажу так: официальная риторика сверху гомофобна, но на местах, в быту такой гомофобии нет. 

А вы сами сталкивались с гомофобией во время службы?

Нет, я вообще по жизни не сталкивался с ярой гомофобией. Это не значит, что её не бывает. Мне хорошо известны случаи избиений и унижений на почве ненависти к гомосексуалам. Мне просто везло, наверное.

Почему представители ЛГБТ вообще становятся священниками и идут служить в церковь, учитывая официальную позицию РПЦ в отношении гомосексуалов? То есть это же автоматически означает двойную жизнь, скрытность...

Вот на это у меня нет ответа. Я много думал об этом, но ни к чему удовлетворительному не пришёл. Загадка какая-то. Я это и в отношении себя могу сказать. Любопытно, что в год, когда я пришёл в семинарию, в неё поступили шестеро (sic!) гомосексуалов, не считая меня. То есть это в процентном отношении гораздо выше, чем в среднем по миру. Вообще если начальство узнает о нетрадиционной ориентации ученика, если это выяснится гласно — оно вынуждено будет такого студента отчислить. А пока всё тихо — мало кого это волнует. 

Есть же запрет на то, чтобы церковный служащий был геем. Вас когда рукополагали в священники, вас это не смущало? Вы как xристианин всегда считали свою ориентацию нормальной?

Я всегда, с самого раннего сознательного возраста считал гомосексуальность нормальной. Приход в церковь совершенно ничего не изменил. И поэтому у меня никогда не было никаких угрызений совести по этому поводу. Я и на исповеди об этом никогда не говорил не потому, что скрывал, а потому, что искренне не понимал, зачем каяться в том, что не чувствуешь грехом. А я не чувствую. Моя совесть совершенно в этом вопросе не бунтует.

Не было ли у вас мыслей или намерений создать организацию для собратьев по вере и ориентации? 

Нет-нет. Я совершенно не раскольник, не сектант. И вообще сейчас в вопросах веры скорее агностик.

Чем вы теперь планируете заниматься? У вас из-за всей этой ситуации с уходом и оглаской в СМИ нет проблем с устройством на работу, преподаванием?

Тем же. Жить, по возможности счастливо. Преподавать, делиться всем, что умею и знаю. Любить. Пока у меня частные уроки, переводы. Мне хватает. Потом посмотрим. Рано ещё говорить об этом, но думаю, что будут проблемы. Будут. 

 

Фотографии: «Википедия», Flickr.com/photos/massalim