В феврале 2011 года я отправилась в Марокко, чтобы отыскать дом американского писателя Пола Боулза — одного из тех авторов, кому свойственна простота языковых конструкций, мистическое восприятие мира и идеи контроля. Именно тогда всю Северную Африку заполонили массовые восстания. По ходу репортажа я буду прерываться на цитаты из произведений, сочиненных Полом Боулзом в разные годы его жизни.

 

Битники, аскеза и Марокко

Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза

Битники, аскеза и Марокко: Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза. Изображение № 1.

От вокзала Каза Войажер до Танжера ехать в поезде примерно пять часов. Отдав за билет 125 дирхам (примерно 450 рублей), мы входим в вагон, отыскав купе посвободнее — в нем уже сидят молодая девушка Зинеб, безымянная тихая дама и Беланини, невысокий араб в белом поло. Садимся у окна, я достаю книги, альбом и карандаш. Из окна вагона видно, как женщина, пряча в никабе лицо, тяжело садится на лавку перед путями. Рядом с ней молчаливо опускается мужская фигура в джеллабе.

Сейчас февраль, и в Касабланке не так уж жарко: на наших соседях по купе джинсы и легкие футболки. Я спрашиваю про место в Танжере, где во времена интерзоны жили богатые экспатрианты, — Беланини понимающе кивает, но, кажется, не знает ответа.

Пол Боулз провел свои дни в аскезе в нищем районе города, предпочитая богатым домам старинные, где топили камин, — однако от поселения интерзоны хотя бы можно начать мой поиск.

Поезд отходит, я принимаюсь быстро зарисовывать перрон. Беланини заглядывает через плечо и советует мне начать работать уличным художником: «Это реальные деньги, а не та ерунда, которую ты заработаешь своей журналистикой». 

 

 

ПОЛ БОУЛЗ — АМЕРИКАНЕЦ, КОТОРЫЙ 40 ЛЕТ ПРОЖИЛ В ТАНЖЕРЕ, ПИСАЛ СВОИ РОМАНЫ И РАССКАЗЫ ПРО МАРОККО, ДРУЖИЛ С БЕРРОУЗОМ И ГЕРТРУДОЙ СТАЙН 

 

Битники, аскеза и Марокко: Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза. Изображение № 2.

Из рассказа «Истихара, анайя, Медаган и медаганаты»: «Не столь известны два обычая: истихара и анайя. Первое — заклинание, которое нужно произносить перед сном: молящийся просит Аллаха ниспослать сон, который позволит разрешить затруднения. <...> Анайя, напротив, является обычаем, лишенным смысла вне феодального общества. Это последняя надежда, дарованная солдату, потерпевшему поражение в бою. Если ему удастся подползти к одному из врагов и полностью сокрыть голову под складками бурнуса, он автоматически спасается от смерти».

Самым популярным произведением Пола Боулза является «Под покровом небес» благодаря экранизации 1990 года итальянского режиссера Бернардо Бертолуччи. Однако мы рекомендуем вам начать знакомство с крупной прозой автора с романа «Вверху над миром», а с малой — с трилогии-сборников рассказов: «Нежная добыча», «Замерзшие поля», «Полночная месса».

 

Зинеб спрашивает, кто такой Пол Боулз. Я скороговоркой произношу много раз говоренный текст, не объясняющий ровным словом ничего: американец, который 40 лет прожил в Танжере, писал свои романы и рассказы про Марокко, про магический мир джилали, дружил с Берроузом и Гертрудой Стайн. По расхожей легенде, Боулз оказался здесь именно благодаря последней, дескать, она ему так и сказала: «Вам надо поехать в Танжер». Бежав от отца, который презирал всякое искусство, Боулз последовал словам Стайн и единственный среди писателей интерзоны остался в Марокко навсегда.

Становится жарко, хоть мы и движемся на северо-восток; в купе завязывается негромкая беседа. Зинеб засыпает, пассажиры вытирают руками лбы, я рисую, надеясь, что закончу прежде, чем пот зальет мне глаза. Откладываю карандаш.

Из рассказа «Далекий случай»: «Даже когда зажили все его раны и боль исчезла, профессор не начал думать: он ел, испражнялся, плясал, когда требовали, бессмысленными прыжками, восхищавшими детей звонким постуком жестянок. Спал он обычно на жару дня, среди верблюдов».

Битники, аскеза и Марокко: Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза. Изображение № 3.

Женщина напротив, спрятав в хаик на руке мобильный телефон, делает сочувственное лицо: она не может мне помочь, потому что не знает ни Боулза, ни английского и даже по-французски говорит плохо — здесь у ортодоксов коммуникация с чужаками в основном устанавливается через мужчин, а их жены ведут беседы только на арабском. Боулз говорил на трех языках, ни один из которых не сделал его ближе к нациям-носителям.

В Штатах он приобрел известность только в 1980-х, из Франции он предпочел переселиться в Марокко, здесь он скончался, в конце жизни ослепнув от глаукомы, но внутренний эскапизм заставлял его даже в медину — рынок в старом городе — надевать под джеллаб рубашку и галстук.

Битники, аскеза и Марокко: Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза. Изображение № 4.

В Россию Боулза привез Аркадий Драгомощенко — он первый сделал перевод нескольких рассказов. Впоследствии этот труд в значительной мере взял на себя издатель Дмитрий Волчек. Боулза называют «Невидимым наблюдателем», и, возможно, это качество и позволило ему сохранить европейские музыкальные традиции — в свое время Боулз брал советы по игре на фортепьяно у Сергея Прокофьева, потому что имел незаурядный талант к композиторству, и, поговаривают, не стал музыкантом, принеся свой дар в жертву писательству. Кроме того, именно в Марокко Боулз увлекся фотографией, и, несмотря на известное отношение религиозных марокканцев к портретам, нередко ему удавалось запечатлеть их быт и лица.

Биографы Боулза отмечают его крайнюю экспрессивность и даже необузданность, которую тот прятал за строгой одеждой. Всю жизнь он прожил со своей женой, писательницей Джейн Ауер: говорили, что каждый из них занимал по комнате одного небогатого здания. Часто Боулз целый день не покидал своей квартиры, созваниваясь по телефону с единственным человеком — своей женой. Пишут также о том, что, кроме Джейн, Боулз, кажется, никого особенно не любил, ей был предан всю свою аскетичную жизнь.

Многие обращают внимание на какой-то непостижимый мрак, заключенный в душе писателя, однако компенсируемый его остроумием. Мне впервые посчастливилось познакомиться с Боулзом только в 2010 году, спустя одиннадцать лет после его смерти. В Марокко я именно поэтому.

Битники, аскеза и Марокко: Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза. Изображение № 5.

Из рассказа «Замерзшие поля»: «На столе стояли фарфоровые часики, тикавшие очень громко и быстро. Через неравномерные промежутки снизу доносились приглушенные взрывы смеха и тут же стихали. Его мать сказала: "Я чуть приоткрою окно, этого хватит". В комнате с каждой минутой становилось холоднее. Он прикоснулся пяткой к теплому кирпичу в середине кровати и услышал шуршание газеты, в которую тот был завернут. Ничего не оставалось — только спать.

На пути через пограничные полосы сознания у него возник один образ. На горе за фермой появился волк: безмолвно несся по насту, перепрыгивая через камни и кусты. Он бежал к ферме. Добравшись до нее, он будет заглядывать в окна, пока не отыщет столовую, где за большим столом сидят взрослые. Дональд вздрогнул, увидев его глаза во тьме за стеклом. А теперь, идеально просчитав каждое движение, волк прыгнул, разбил окно и вцепился отцу Дональда в горло. И в одно мгновение, так что никто не успел крикнуть или ахнуть, исчез, зажав в зубах добычу, мотая головой, быстро волоча обмякшее тело по снежному покрову».

Битники, аскеза и Марокко: Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза. Изображение № 6.

Боулз сделал почти революционную для арабской литературы вещь: на протяжении многих лет он записывал устные рассказы курителей гашиша, или кифа — и некоторые из этих историй стали частью рассказов писателя. Непросто будет передать особенность прозы писателя, даже процитировав: нужно приводить абзацы, а лучше рассказы целиком, чтобы уловить атмосферу художественного мира Боулза. В предложениях не найти лишнего эпитета, сюжеты только кажутся простыми: мальчик, засыпая, воображает, как волк вырывает у строгого отца глотку; профессор лингвистики оказывается безъязыким шутом бедуинов; жадина в облике змея убивает друга; враг больше не просыпается ото сна. На улицах Марокко, глядя, как желтолицые мужчины пьют кофе из стаканов, сев под навес кафетерия лицом к улице, как в театре, я легко воображаю в одном из этих кресел Боулза: в позиции, удобной наблюдателю.

Солнце почти село, когда мы сошли с поезда. Позавчера мы курили киф ночью в Фесе, медик Закария проводил нас до дому, сегодня, в Танжере, студентка Зинеб предложила остаться у нее на ночлег, и это совсем расходится с тем, что мне говорили про Марокко. А мне говорили, что здесь непременно обманут, что за ближайшим углом обязательно ограбят и подсыпят в сладкий чай с мятой каких-нибудь опасных трав, так, что утром не проснуться.

Из низины медины открывается вид на белый город, он весь уместился на склоне невысокой горы. Ахмет, друг Зинеб, спрашивает араба, где интерзона, в ответ тот показывает пальцем на балкон, в котором снимали эпизод из «Борна». Лавочник бесплатно угощает сахарной лепешкой, Зинеб и Ахмет, смешно переговариваясь по-французски, везут нас через небоскребы нового города к Гибралтару.

Пол Боулз в Танжере. Изображение № 7.Пол Боулз в Танжере

«Кафе наверху, туалет внизу, и держи кошелек при себе», — советует Ахмет. Внизу комната, освещенная свечой, и в глинобитном полу чернеет дыра; поднимаюсь наверх, и навстречу мне сверкают белки глаз, и темная фигура в хламиде шелестит мимо. Мы стоим на горе, дорога из Танжера позади нас уходит дальше на восток, к Тетуану, перед нами Атлантический океан слева направо становится Средиземным морем.

Я спрашиваю Ахмета, верит ли он в джилали — я так и говорю, в джилали, а не в джинна — он смеется и отрицательно качает головой. Я, вроде бы, радуюсь тому, что здесь не так опасно, как мне рассказывали, и мне жаль, что все совсем не так, как написал Боулз. Но мне совсем не жаль, что спустя дюжину лет после смерти писателя никто не знает, где было его жилище: значит, ему удалось остаться незамеченным и все понять, сохранить свой статус невидимого наблюдателя.

Битники, аскеза и Марокко: Путешествие в поисках дома писателя Пола Боулза. Изображение № 8.Из романа «Под покровом небес»: «"И потом, — Смаил сделал паузу и взглянул на Порта, — много дней спустя мимо проходил другой караван, и какой-то человек заметил что-то на вершине самого высокого бархана. Когда пошли посмотреть, то нашли там Аутку, Мимуну и Аичу: они по-прежнему лежали так же, как легли когда-то вздремнуть. А все три их стакана, — он поднял маленький чайный стакан, — были полны песка. Вот так они и выпили свой чай в Сахаре". Наступило долгое молчание. Очевидно, это и был конец истории».

Фотографии: P U M A