Стереотип о том, что талантливому человеку трудновато уживаться среди менее выдающихся окружающих, стар как мир. Насколько жизнеспособен этот миф сегодня, когда для эффективной коммуникации вообще достаточно просто включить ноутбук? Как изменился образ «типичного творческого» за последние десятилетия и что отличает коммуникативные способности человека ординарного от неординарного? Отвечают психолог, художник и политолог.

 Текст: Марыся Пророкова

Психология свободы: Способны ли гении и новаторы интегрироваться в общество?. Изображение № 1.

Виктор Галлиардт

член гильдии проектирования МОСХа, главный художник Мемориального музея космонавтики 

Я предпочитаю исходить из той позиции, что творчество — акт, в котором человек в наибольшей степени отдалён от социума. Любое творение индивидуально, и разделить с кем-то это состояние личность не имеет возможности, потому что творчество — это как раз то целое, что не сводится к сумме частей и плохо поддаётся рациональной оценке. Другой вопрос — как в дальнейшем реализуется продукт творчества, и здесь важно провести линию демаркации между талантом и гениальностью. Условимся, что гениальность не является высшей формой таланта. Гениальность — это способность приподняться над: над условностями, над традициями, над нормами. Иными словами, гений — тот, кто против чего-то прежнего, реформатор. И не всегда его можно охарактеризовать как личность, полезную для социума, так как гений встряхивает общество, раздвигает границы полезности, и вопрос о том, насколько подобная встряска созидательна, не имеет однозначного ответа.

Важно ещё и то, что гений существует как бы вне эпохи, и достижения его не всегда оцениваются сразу. С талантом дело обстоит иначе, потому как талант — вещь полезная. В разные эпохи талантов поддерживали меценаты, такие как Медичи или Бахрушины, или/и оберегала система. В советское время, например, для талантов, объединённых в профсоюзы, строились дома отдыха и дачи , а также им предоставлялись другие бонусы, призванные пестовать их полезность и контролировать производительность. Так формировалось то, что называется творческой элитой — прослойкой общества, которая интегрирована в систему, даже будучи настроенной критически в отношении этой системы. Не стоит упускать из виду и существование богемы — людей околотворческих, которые, как правило, будучи заинтересованными в искусстве, сами наделены коммуникативными способностями в большей степени, нежели талантом к чему-то конкретному. Именно они, как правило, создают тот фон, на котором истинному таланту проще раскрыться, нежели в изоляции. Но, повторюсь, в самом по себе творении человек всегда одинок.

В настоящее время возможности, предоставляемые технологиями, в частности социальными сетями, размыли границы оценки талантливого. Все связи постепенно становятся горизонтальными, и такое понятие, как авторитет — кем и чем бы он ни был, — отходит на задний план. Например, любая бабушка, которой нравится рисовать котиков, может найти единомышленников и создать с ними галерею. Или просто демонстрировать в интернете продукты своего творчества и купаться в лайках, которые на данный момент и являются главным критерием оценки таланта. Могут ли вообще успешность, реализованность и признание свидетельствовать о наличии дара? На мой взгляд, едва ли. Однако, с другой стороны, на психическом здоровье общества возможность индивида социализировать свою потребность в творчестве однозначно сказывается положительно.

 

Анна Мстиславская

психолог-консультант,
специалист по трансактному анализу 

Сложность, с которой сталкивается человек неординарный при коммуникации с людьми ординарными, заключается в невозможности передать собственный опыт привычными и понятными окружающим средствами, то есть речью. Иногда потребность в творческом самовыражении усиливается благодаря нереализованной через коммуникацию потребности донести до мира своё видение, чувствование и опыт. При социализации в группе возможно несколько сценариев: либо такой человек сталкивается с неприятием (особенно в нежном возрасте), и тогда творческий акт действительно является уходом от социума в себя, либо он адаптируется в группе, и тогда потребность в творчестве может отойти на задний план, уступив место потребности в самоидентификации с группой.

Важно различать тягу человека к творчеству и тягу к саморепрезентации через творческий акт. В первом случае можно сказать о настоящем даре или гениальности — когда человек творит, потому что не может этого не делать, и, заметьте, тут не идёт речь о выборе средства. Как правило, способности человека заметны уже с ранних лет. Во втором случае речь идёт скорее не о самом высказывании через созидание, а о демонстрации себя как создателя чего-либо. В таком случае индивид может хотеть быть творческим и думать, что бы такое выбрать и в чём себя проявить. Часто я слышу фразу «хочу заняться чем-то творческим» — она отлично характеризует подобную ситуацию. Желание проявить себя через нечто нестандартное, привлекающее внимание в любом случае упирается в социализацию и во взаимоотношения со средой — потому что быть неординарным, например, модно.

Рационализация при подходе к выбору способа самовыражения свидетельствует, как правило, о том, что мы имеем дело именно с талантливым человеком, но не с гением. Гений не выбирает, через что именно он может высказаться, потому что для него его дар — это данность, которая не рационализируется. Возможно, что он даже не задумывается о том, делал ли кто-то до него нечто подобное или нет. Именно новаторов, как правило, и считают гениями. Другой вопрос, что не всегда творец имеет возможность или желание демонстрировать миру свои достижения, и подчас именно окружение помогает ему стать известным.

Важным моментом любого творческого акта является осознанность или неосознанность того, что его результат, например музыка или картина, не является «мной». И оценка, которая даётся произведению, даётся не личности, а именно произведению. Люди второго типа — те, что рационализируют творческий акт, воспринимают произведение как продолжение себя и творят в основном ради признания окружающих. Конечно, возможностей раскрыть свои способности в наши дни гораздо больше, чем прежде, и в связи с этим представления об ординарности и неординарности претерпевают существенные изменения.

 

 

 

 

 

 

 

Желание проявить себя через нечто нестандартное, привлекающее внимание в любом случае упирается в социализацию и во взаимоотношения со средой — потому что быть неординарным, например, модно.

 

 

 

 

 

 

 

Александра Яковлева

кандидат политических наук, сотрудник кафедры социальной философии ИФ РАН, исполнитель проекта «Научное творчество
как объект междисциплинарного анализа» 

Этот вопрос относится к проблематике социальной философии и теории познания — в первую очередь к сфере исследований проблем творчества. Трудно разграничить, где миф, а где реальная ситуация, так как в каждом случае это сугубо индивидуально. Надо помнить, что в идеале творческая деятельность в целом не детерминируема внешними факторами: «Каждый творческий акт самопроизволен и свободен», — писал американо-польский учёный Флориант Знанецкий. И был прав.

Думаю, в первую очередь надо разделить саму способность (талант) и процесс получения какого-то творческого результата благодаря умелому применению этой способности. Соответственно и в современных философских дискуссиях разделяют понятия креативности (способности) и творчества (процесса). 

В процессе творчества каждый для себя выбирает путь реализации таланта и творческого потенциала или через социализацию, активную коммуникацию, особенно если это коллективный творческий процесс, или решает вопрос с помощью эскапизма, то есть бегства от окружающего мира как условия, способствующего наиболее полной реализации творческого потенциала человека.

Вопрос социализации также имеет несколько граней, я бы отметила в первую очередь вопросы профессиональной коммуникации и просвещения. Современное общество, в котором творческие люди часто работают в научных коллективах, получая зарплату, подразумевает социализацию хотя бы в минимальной степени. В то же время несколькими веками ранее, когда представитель творческой профессии имел возможность заниматься ею свободно, не будучи вписан в систему наёмного труда, он чувствовал ответственность за просвещение широких кругов общества, грубо говоря, понимая, что благодаря большинству имеет возможность заниматься любимым делом. В XVIII веке учёный, с его отшельническим образом жизни противопоставлялся джентльмену, который был в центре светской жизни, то есть в общественном месте. Вообще, из социального положения и социальных форм, в которых живёт творческий труд, вытекают некоторые следствия, и в XX веке произошли определённые сдвиги, которые изменили основу классической культуры, об этом можно почитать у Мераба Мамардашвили в беседах о современной европейской философии. Сегодня же активно коммуницирующая творческая личность имеет все возможности для общения, связанные в первую очередь с развитием различного рода социальных сетей.

 

Эйнштейн считал, что лучшей работой для учёного была бы работа смотрителя маяка, которая предполагает уединение и отсутствие отвлекающих факторов. Прежде всего, людей.

 

Ещё в середине XX века в оборот вошёл термин «невидимый колледж» (авторы Д. Прайс, Д. Бернал, Д. Крейн), сегодня получающий новое звучание. Этим термином обозначают коммуникационные объединения учёных, мини-сообщества по интересам, имеющие определённую достаточно устойчивую структуру, функции и объём, никак институционально не оформленные. В такое сообщество могут входить исследователи из разных стран, институтов, которые объединены одной проблематикой исследования и состоят в постоянном активном обмене оперативной информацией. Традиционно считается, что неформальные объединения учёных носят элитарный характер, отличаются небольшим количеством участников, тесными, часто давними личными связями между членами группы. Науковеды рассматривают такие сообщества в первую очередь с точки зрения их влияния на открытие и разработку новых научных направлений, становление новых научных специальностей. Сегодня невидимые колледжи вступают в новую фазу своего развития, из них уходит элитарность, упрощаются процедуры присоединения к ним, так как главное условие теперь — не личные контакты внутри сообщества, а общее стремление его членов к эффективной и наиболее профессиональной разработке проблематики.

Эскапизм же — второй путь самореализации талантливого человека с помощью бегства от окружающей действительности. Вопрос сознательного ухода от общества ради творчества неоднозначен. Образ «башни из слоновой кости» связан как раз с таким выбором, он порождает множество мифов, а также часто негативное отношение общества к восприятию талантливого человека, например учёного. Социальный эскапизм в науке — уход, удаление учёного из общественной жизни ради научного творчества. Эйнштейн считал, что лучшей работой для учёного была бы работа смотрителя маяка, которая предполагает уединение и отсутствие отвлекающих факторов (прежде всего, других людей). Потребность в подобной отрешённости от окружающей действительности и приводит, вероятно, к социальному эскапизму учёного (об этом много написано у Е. О. Труфановой). Для такого учёного не только является вторичным его социальный статус и связи, его не интересует социальный запрос на его работу, этические аспекты его научного творчества, он исключён из этой системы координат. При этом такой побег может быть вызван и объективными причинами, для иллюстрации которых используется, например, образ астронома, который должен из практических соображений удалиться от огней города, чтобы наблюдать небо.

Определённая степень удалённости от общества является неизбежным спутником любого творчества в целом. Побег становится следствием особенности мира творческого человека, отличного от обыденного мира, в котором он зачастую оперирует воображаемыми, теоретическими или идеальными объектами, недоступными для реального восприятия. Но современный творческий человек, в нашем случае учёный, сегодня с трудом может оставаться чистым эскапистом, независимым от общества, в том числе и потому, что современная наука требует огромных финансовых вложений в техническое оборудование, проведение экспериментов, полевых исследований, внедрения, коммерциализации и так далее.

Изображения: Андрей Носков