Треть своей жизни 37-летний финский анархист Антти Раутиайнен прожил в России. Родная страна казалась слишком маленькой, чтобы гипотетическая революция могла хоть как-то повлиять на мировые расклады, поэтому Антти, начитавшись советских книжек, отправился в Россию протестовать против капиталистического отношения к природе. Здесь он поступил в вуз, работал программистом и писал для журнала «Автоном», но после протестов 2010–2011 годов лишился права находиться на территории РФ. FURFUR попросил Раутиайнена рассказать свою историю.

Текст/интервью: Дмитрий Окрест

История финского анархиста, который треть жизни ждал революции
в России. Изображение № 1. 

 

В 1997 году я стоял на пустыре после массовой драки, когда волгодонские работяги побили собравшихся экологов. Нападение на экологический лагерь организовывали по приказу руководства строящейся АЭС. Рядом со мной догорал костёр из наших палаток, вокруг валялись тела — амнезия, сотрясения, переломанные носы, порванная одежда. К тому моменту я уже был два месяца в России и поэтому просто спокойно наблюдал за происходящим. Носившиеся за демонстрантами строители меня даже не тронули.

Вероятно, симпатии в адрес России возникли у меня благодаря политическим воззрениям родителей. Они тусовались с местной компартией, придерживались левых взглядов и увлечённо изучали русский язык. Папа перестал котировать СССР только после начала войны в Афганистане, однако дома оставалась куча пропагандистских книг, которые я с усердием штудировал. Больше всего мне нравилась энциклопедия советского типа, где в ярких красках описывался СССР. О новой России накануне выезда я знал немного — лишь то, что здесь активны студенческие движения и проходят акции против войны в Чечне.

В середине 1990-х электронная почта была ещё в новинку, но у меня уже был свой почтовый ящик. Почти сразу я подписался на почтовую рассылку под названием «Альтернативная Европа», её администрировал старый финский пацифист. В 1997 году русские анархисты из «Хранителей радуги» впервые решились анонсировать летний протестный лагерь на английском языке. Сразу подписалась куча людей — чехи, поляки, ну и я. Тогда я не знал, что небольшой анонс задержит меня в России на десяток лет. «Хранители радуги» были против индустриализма и капитализма. 

 

 Примечание автора:

Идеологические теории были на периферии, главным было прямое действие и радикальное сопротивление: акции против химических заводов, переработки вредных материалов и АЭС проходили по всей стране. Вдохновителем движения стал писатель-фантаст Сергей Фомичёв. Идея Фомичёва была проста как пять копеек: позади неудавшийся опыт социализма с ГУЛАГом и уравниловкой, впереди брутальный капитализм с транснациональными корпорациями и обществом потребления, однако есть ещё один вариант — анархическая кооперация. Реальность таких проектов, по словам участников событий, казалась вполне возможной: с одной стороны, страна трещала по швам (позади — Чечня, впереди — железнодорожные блокады голодных шахтёров), с другой — репрессивный аппарат ограничен арсеналом имеющихся средств. 

 

Мне только исполнилось 18 лет, и моя тогдашняя девушка уговорила ехать в Сибирь. Она уже с 15 лет не раз каталась автостопом по балтийским странам и мечтала снять об этом документальный фильм. Во время путешествия я пытался буквально в каждом селе найти политических активистов, моя же подруга просто хотела тусоваться. Поэтому чаще мы виделись с панками, уличными наркоманами и им подобными свободными художниками. Строительство Волгодонской атомной станции прикрыли в 1990 году вместе со многими другими по всему Союзу — не было денег, народ протестовал. Позднее в Ростовской области власти решили расконсервировать стройку. Против выступили здешние казаки, вскоре об этом по сарафанному радио узнали экологи. Волгодонск — это полная глушь, и вдруг здесь появляется куча людей со странными причёсками. Кажется, что жители тогда же впервые увидели иностранцев.

Мы делали плакаты на русском, как потом выяснилось, с кучей ошибок. Приехавшие радикальные феминистки вышли на демонстрацию с плакатами «Лесбиянки против АЭС». На городской площади недалеко от водохранилища организовали панк-фестиваль — казаки были в шоке. Во всём лагере было буквально три человека, которые что-то могли связать по-английски. Я просто кивал, когда мне что-то говорили.

Как-то мы вышли из квартиры, а у подъезда сидели классические гопники, которые постояло жрали семечки. Они очень хотели познакомиться, но общего языка мы так и не нашли. К тому времени мы путешествовали много недель, и, по правде, я устал бомжевать — гостиницами мы не пользовались, а спали у случайных людей или буквально под кустом. Кто считал себя участником «Радуги», тот и приезжал в лагерь. Из этого было много хаоса и проблема кадров — в лагерях не было фильтрации адских алкоголиков. На самом деле все бухали всегда, но были люди, которые кроме алкоголизма были настроены на что-то ещё. 

 

Вокруг экологических тем всегда звучало много конспирологии. При любых протестах местные газеты, подконтрольные властям, любили мусолить тему секретных планов Запада по развалу России.

 

 

Когда руководство стройки на АЭС осознало, что протест не успокаивается, то приказало трём сотням строителей всех укатать. Демонстранты сцепились наручниками, а руки вдели в бочки, заполненные цементом и камнями. Когда в Германии так происходит, то власти вызывают специалистов и уже через восемь часов кропотливой работы бочка наконец ломается. Именно подобной тактикой пользуется большинство экологических активистов, уверенных, что сотрудники не пойдут на правонарушения, испугавшись дальнейших судов и выплат компенсаций. Например, участники протеста против Климатического саммита в 2009 году подверглись серьёзному нападению полиции — затем активистов держали почти сутки в железных клетках без еды. В итоге благодаря стараниям адвокатов задержанным выплатили компенсацию за неправомочные действия.  

 

В России же всё гораздо проще: тебя просто фигачат, пока ты наконец не отпустишь руки. Нападение закончилось сожжением палаток. Тем не менее уже на следующий день лагерь протеста опять продолжился, и для меня это было самое потрясающее. Я сделал вывод, что ребята серьёзные и готовы идти до конца. В 1990-е половина экокампаний добивалась успеха, так как в России привыкли ничего не делать законно. Здесь всегда нарушаются законы, и никто не парится. Однако когда кто-то начинает мутить воду, опираясь на политическое давление, то появляются шансы на изменения. В России тех лет политическая система ещё не сложилась. В то время люди, которые орут на улице, уже завтра могли быть во власти.

В таких условиях местные власти начинали нервничать, а люди поддерживали экологов. Да и никому не улыбалось жить с вредным производством. Понятно, что когда дело касалось кавказских нефтепроводов, то уже никто ничего не сделает. Когда «Хранители радуги» пытались связаться с нефтяной отраслью, то они пролетели — в этой стране всё держится на нефти и газе. Вокруг экологических тем всегда звучало много конспирологии. При любых протестах местные газеты, подконтрольные властям, любили мусолить тему секретных планов Запада по развалу России. Органы открыто меня никогда не расспрашивали, что я тут забыл. Только в лагере на Азове против строительства терминала по перевалке ядовитого химического вещества местные менты пытались узнать, не иностранный ли я эмиссар российских активистов.

Со временем экологи стали получать гранты, они были небольшие, но из-за разницы уровня жизни даже на такие крошечные суммы из ЕС и США можно было снять офис, платить зарплату сотрудникам и печатать журналы. Я привёз соратникам в Петербург, город трёх революций, украденные в Хельсинки модемы, но ни у кого здесь не было ноутбуков. Автобусный билет, когда я переехал в Москву, стоил два рубля — в несколько десятков раз дешевле, чем в Хельсинки. Я был настоящим богачом со своей студенческой стипендией. Окончательно я перебрался в Россию в 1999 году — я изучал информационные технологии в РУДН, так как мне не хотелось быть единственным иностранным студентом, как в МГУ.

Нельзя сказать, что Финляндия — это унылая страна, но я не видел здесь перспектив. Это последняя страна мира, где народу нужен анархизм. Здесь в последнюю очередь случится революция — ты можешь делать зоозащитные пикеты и вегетарианские кафе, и, конечно, тебя никто не будет ждать с ножом у подъезда. Революция здесь — задача не самая простая, но обиднее всего, если она удастся, но ни на что не повлияет. После возвращения в Россию самое сильное впечатление произвела поездка на захваченный рабочими завод под Выборгом. Предприятие захватили, поскольку сотрудники подозревали нового владельца в желании распродать имущество, которое было недавно модернизировано. Работяги с бумажного комбината почти год сами управляли производством и показывали, что капитализм — это не единственный путь развития.

 

 

После приезда Антти почти включился в поддержку участников «Новой революционной альтернативы», которых обвинили во взрывах приёмной ФСБ и памятника Николаю II. Участники были связаны с «Хранителями» и анархистами. Дело против ультралевых начались после подрыва памятника Николаю II на Ваганьковском кладбище и «краснодарского дела», когда анархистов обвинили в подготовке убийства местного губернатора. Наиболее одиозными стали «дело Реввоенсовета» (РВС) о взрывах памятника Николаю II и минировании памятника Петру I и «дело НРА» о взрывах приёмной ФСБ. В ходе закрытого процесса участников осудили по статьям «Терроризм» и «Изготовление оружия». «Сегодня человек может говорить всё что угодно, потому что никакой реакции не будет. Можно кричать, что убивают в Чечне, что зарплату не выплачивают по полгода, и никто не услышит. Поэтому в итоге всё выплескивается на улицы или выливается в октябрь 1993 года. В политике того, что тише взрыва динамита, никто не слышит. Это, я считаю, сегодня единственный способ обратиться к конкретным людям и к общественности», — заявил в эфире программы «До 16 и старше» Андрей Соколов, который 2016 год встретил в украинской тюрьме за желание помочь ДНР/ЛНР. 

 

Изменилась только Москва — провинциальные города остались такими же, как я их помню в свой первый приезд: всё выглядит колхозно и депрессивно, а люди в плацкарте по-прежнему хотят бухать с иностранцем. 

 

Дело НРА мне казалось очень грустным, ведь люди пошли на адский риск и мало чего добились, в итоге испортив себе жизнь. Впрочем, по нынешним меркам полученные сроки от четырёх до шести лет — это вовсе не сроки. Сейчас за те же вещи дали бы по 14–16 лет. Помню, носили передачку в ветхую затхлую «Бутырку», и нас караулили шпики. Всё это напомнило старые дореволюционные рассказы. Финская тюрьма, конечно, комфортней — я получил срок, когда по политическим причинам отказался служить в армии.

На рубеже веков мы организовали «Автономное действие», ставшее впоследствии крупнейшей анархической организацией России. Одним из четвёрки основателей оказался сотрудник спецслужб. И мне его почти жаль, он, в отличие от своих коллег, идущих по карьерной лестнице в экономических отделах и зарабатывающих всё больше, уже почти 15 лет следит за нами, хотя его лицо было известно всем. Когда он вербовал людей, то просил информацию на всех, кроме меня, — считал, что я лишь укрываюсь здесь от армии.

В 2012-м меня лишили разрешения на временное пребывание в Москве с пометкой «За призывы к насильственному свержению конституционного строя». За это время изменилась только Москва — провинциальные города остались такими же, как я их помню в свой первый приезд: всё выглядит колхозно и депрессивно, а люди в плацкарте по-прежнему хотят бухать с иностранцем. Возможно, что меня и вовсе выгнали службы, занятые мигрантами, а не те, кто ответствен за экстремистов. Тогда и вовсе выходит, что всё зря, но это совсем как-то печально.

 

 

Когда последний раз Антти жил в Хельсинки, то у него ещё не было мобильного, а покупки в супермаркете граждане оплачивали финскими марками. Несмотря на вечную учёбу, Раутиайнен всё ещё в деле и дома: он перевёл на родной язык книгу московского антифашиста Петра Силаева «Исход», готовил массовую забастовку против урезания надбавок за сверхурочные часы, был среди захватчиков Хельсинкского университета и участвовал в кампании против совместной ядерной программы Финляндии и РФ. 

Изображения: Flickr.com/photos/fei_companyFlickr.com/photos/vkreay, «Википедия»