Экологический активизм: Кто сегодня борется за чистую планету и как к ним присоединиться

О глобальной экологии

Мировое сообщество уже давно согласилось с тем, что планета и правда в опасности и её нужно скорее спасать. То есть сегодня экологические доклады повсеместно перестали рассматривать в качестве алармистских криков, их выводы принимаются как серьезные аргументы, и мир перешёл к обсуждению того, а что же делать. Есть достаточно много авторитетных и подкреплённых крупными исследованиями докладов, даже в России (например, многочисленные доклады Росгидромета о последствиях изменения климата), доклады IPCC или Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), в которую входят тысячи ученых из 195 стран, конференции ООН по устойчивому развитию и множество более мелких саммитов. Всем уже понятны основные экологические проблемы, и все сейчас говорят о том, как же быть, как развивать альтернативные источники энергии, сокращать выбросы и число вредных производств. 

То есть даже в официальном докладе Минприроды РФ о состоянии и об охране окружающей среды в 57% наших городов степень загрязнения воздуха оценивается как очень высокая и высокая, есть там печальные данные и по другим моментам – огромному количеству отходов и прочему.

В разных странах, конечно, по-разному — есть же те, кто рано осознал, что надо что-то делать, у тех все иначе, и уже намечается какая-то положительная динамика. Это, конечно, в первую очередь европейские страны. А есть страны как Китай: я вот была в Пекине, и этот знаменитый пекинский смог, конечно, производит невообразимое впечатление. У нас такого нет.

Так что это только у нас ещё вопрос выяснения: а правда ли всё так плохо? Основная часть мира уже зафиксировала ситуацию и думает над решением проблемы. Следующий шаг — что же государство может не косметического сделать, а реально трансформирующего, что сами люди готовы делать и что бизнес.

О том, как устроена борьба за окружающую среду 

Главная современная тенденция заключается, пожалуй, в том, что сейчас стало появляться очень много самостоятельных низовых инициативных групп. Эти люди, возможно, буквально вчера ещё не были никакими экоактивистами, но столкнулись с какой-то экологической проблемой, которая задела их жизнь — стали вырубать любимый парк, где они каждый день гуляли, или вдруг захватили берег озера, где они купались — и их становится всё больше. Кроме того, благодаря интернету мы чаще о них узнаём, и другие люди тоже узнают о том, как кто-то смог побороться, и это их подталкивает к аналогичным действиям.

У нас есть свой штатный юрист, который разбирает поступающие к нам обращения, смотрит, что именно там было нарушено, и как-то комментирует, что именно нужно делать в каждом конкретном случае именно в правовом поле. Так вот с этой точки зрения бороться стало сложнее. Многие знакомые юристы периодически даже не советуют идти в суд, потому что даже при явно нарушенных правах бывает выиграть невозможно. Дело в том, что у нас в законодательстве существует множество несовершенств, из-за которых очень сложно бороться с нарушением экологических прав граждан  — например, почти невозможно доказать, что ущерб был нанесён тебе именно экологическим правонарушением, хотя это может быть очевидно. Ты не можешь отделить нанесённый тебе вред и доказать, что его причина именно в экологии, в каком-то выбросе с завода. 

И вот несмотря на рост этих инициативных групп и активистов, несмотря на то, что люди вообще постепенно узнают о том, что у них в принципе есть право на благоприятную окружающую среду, в численном отношении эта база поддержки пока ещё слишком маленькая. Тем не менее есть ряд побед, на которые смотришь — и хочется продолжать и заряжать других людей этими примерами. Есть случаи, когда небольшим по численности группам удавалось победить настоящих гигантов, какие-то крупные корпорации. 

Если каждый из нас сегодня не станет активным в отношении экологии, никакого серьёзного прогресса мы не достигнем.

Кроме инициативных граждан продолжают появляться экологические организации. По-прежнему есть тот же «Гринпис» и другие мощные НКО. Например, у крупных организаций есть юридические группы, которые бьются за экологизацию законодательства. То есть был какой-то период, когда наши законы пополнялись прогрессивными поправками, которые нам сильно помогали. А потом — примерно с начала 2000-х годов — начался обратный процесс, процесс «деэкологизации», когда из законодательства эти достижения стали изыматься, часто из-за лобби со стороны промышленных компаний. 

Важно ещё понимать вот какую вещь — многие рассуждают примерно так: «Вот есть экологи, специальные организации, пусть они этим и занимаются». Это в корне неверно. Надо понимать, что экологические организации — это ровно такие же граждане, которым не всё равно и которые объединились в какие-то структуры. У них нет обычно никакой поддержки, кроме той, что им оказывают другие люди. Они просто взяли на себя ответственность заниматься этим системно и регулярно. Но ни одна организация не может справиться со всем количеством конфликтов и нарушений, которые возникают в стране. Оно несоизмеримо больше. Если каждый из нас сегодня не станет активным в этом отношении, никакого серьёзного прогресса мы не достигнем. То есть даже мы, когда видим, что уже на месте сформировалась какая-то сильная инициативная группа, которая может каждый день мониторить, что происходит, организованно действовать, то стараемся не подключаться, потому что других текущих дел масса. 

Обычно все экологические организации имеют свою специализацию. Кто-то занимается защитой животных, кто-то защитой прав граждан, кто-то специализируется на «доброй экологии»: экопросвещении, продвижении раздельного сбора отходов. Есть те, кто занимается конкретно защитой экоправ — это обычно консультирование граждан, помощь с составлением обращений в ответственные органы власти, судебное сопровождение, помощь в правовом поле. Крупные организации, конечно, стараются сочетать несколько направлений сразу. Есть также инициативные группы, которые пусть и крупные, но фокусируют все свои силы на одной какой-то проблеме, которую не решить просто так. 

Об информационной войне

Компании, которые нарушают право граждан на экологически чистую окружающую среду, часто используют, мягко говоря, не очень корректные методы. Все популярные обвинения экозащитников, информация о том, что они берут деньги у одних компаний ради борьбы с другими, — это всё чистая мифология, потому что в львиной доле случаев не приводится никаких фактов, это подтверждающих. Это классическая информационная война, причём очень понятная.

Это касается не только крупных экоорганизаций. С этим сталкиваются все граждане, которые ещё вчера находились под влиянием такой же пропаганды, а сегодня решили бороться за свой какой-нибудь парк и сами оказались её жертвами. Их начинают поливать грязью в СМИ, рассказывать о каких-то источниках финансирования и работе на кого-то там. Понять, что это не соответствует истине, довольно легко, потому что нет никаких фактов, это доказывающих.

Нам кажется, что в подобных случаях инициативным группа важно быть аргументированными, подкреплять свои слова фактами. То есть если ты борешься против какого-то загрязнения, надо привлекать независимых учёных из той же РАН, чтобы они высказывались не о ваших действиях, а о самой проблеме — почему это опасно или нет, к чему это приведёт.

То есть мы никогда не начинаем оправдываться в том, что нас никто не финансирует или мы ни на кого не работаем. Потому что мы просто не должны оправдываться — важнее быть аргументированным, а не скатываться до положения жертвы. Люди, у которых мозг ещё пропагандой не выключен, которые способны критически мыслить и во всём разбираться, сами всё решат.

Есть вообще негласный общеэкологический кодекс, который кто-то, может, и нарушает, но серьёзные организации, которые собираются долго работать, будут ему соответствовать и никогда не будут следовать интересам любой конкурирующей компании.

Информация о том, что экологи берут деньги
у одних компаний ради борьбы с другими, —
это всё чистая мифология. 

О самых распространённых проблемах

В России очень много проблем связано с вырубкой зелёных зон и нападениями на особо охраняемые природные территории — в Москве, в Питере, во множестве других городов. В основной части городов страны количество зелени на жителя не соответствует норме уже давно. Типичная проблема — парки вырубают под строительство торговых центров. Всегда экологи стараются предлагать какие-то альтернативы — почему нужно строить именно тут, нет ли менее ценного места и так далее. 

Отдельным пунктом идёт проблема, связанная с распоряжением построить 200 православных храмов в Москве. И в Москве, и в других городах появляются конфликты, когда РПЦ выбирает для храма парк, рассказывает всем о том, что пострадает всего три дерева, что вообще неправда, потому что, помимо самого храма, они начинают строить массу соседних дополнительных построек и очищают от деревьев значительную часть этого парка. 

Есть совсем громкие общероссийские истории — я вот три года являюсь участником движения в защиту Хопра. Это, наверное, одна из самых громких историй в современной экозащитной практике после трубопровода через Байкал и Химкинского леса. Дело в том, что на Хопре в драгоценной чернозёмной зоне решили добывать никель. Если кратко, никель — это первый класс опасности, канцероген. Черноземье — это наше всё, всего четыре процента таких земель на планете, два из них — в России. И вот было принято решение строить этот горнодобывающий комплекс на такой территории.

Параллельно громкие дела со строительством в городской черте опасных предприятий идут в Челябинске, в Красноярске. Иногда граждане пытаются предложить альтернативу, перенести завод в другое место, а бывают случаи, когда население радикально против, вот как с никелем: 98% добытого идёт за границу, стране никель не нужен, какого чёрта наши дети должны болеть и страдать, потому что какие-то два олигарха на этом захотели разбогатеть?

По распространению, конечно, самая массовая категория — это вот либо вырубка, либо незаконные захваты земли или берегов, то есть в любом случае какие-то земли, которые были в общем пользовании, а потом оказались во владении какого-то бизнеса или одного частного лица. 

О победах экодвижения

Мне кажется, большие организации сами о себе и своих достижениях могут лучше меня рассказать. Они регулярно это всё освещают на своих сайтах, выпускают пресс-релизы. Лучше поговорим про низовые победы. Потому что только крупных организаций недостаточно. Что бы они ни делали, очень важно, чтобы общество включалось. Без этого очень сложно чего-то добиваться. 

Мы смотрим на то, как людям снизу удаётся побеждать, и эти истории распространяем. Вот пример, про который мало знают. В Читинской области люди в маленьком посёлке Красный Чикой добились проведения референдума и отменили добычу урана у себя. Начнём с того, что в принципе добиться проведения референдума в России довольно сложно, несмотря на то что во многих конфликтах это единственный работающий инструмент его решения. Их поддержали местные депутаты, и они в итоге победили урановый рудник. Про это практически никто не знает.

Все экоорганизации сейчас стараются быть прозрачными, рассказывать, откуда берут финансирование и на что эти средства расходуются. 

Много где люди добивались отмены строительства всяких опасных заводов. Но об этом никто не знает. Это как раз показывает, что у нас общество находится в такой позиции виктимности. Мы всё время рассказываем о том, как у нас все плохо и как становится ещё хуже. Действительно, многие вещи печальные, но сегодня для гражданского общества важно искать какие-то победы, рассказывать о таких же, как они, людях, которые как-то организовались, проявили волю и победили.

Такие победы есть, они большей частью локальные, но если их станет много, будет лучше. Крупных случаев побед на федеральном уровне пока не так много. Даже история с никелем на Хопре, где была беспрецедентная волна народного протеста, — это ещё открытый вопрос. Там лицензия до сих пор не отозвана, решение не отменено. Так что совершенно открытый финал. 

О роли экоорганизаций 

Каждая организация определяет для себя какое-то приоритетное направление и им занимается, чтобы как-то не рассеивать силы. Мы в том числе занимаемся экопросвещением, экопроектами для школ довольно масштабными. В последнем проекте, например, занято 5000 учебных заведений. Вообще, мы очень активно используем интернет и организацию снизу. Потому что сверху это всегда долго и бюрократично. 

Кроме того, у нас есть достаточно много регионов, где занимаются темой раздельного сбора отходов. Где-то оно уже даже принимает формы социального предпринимательства. Ребята стараются находить деньги от сдачи вторичных ресурсов. Также у нас есть общественные юридические приемные в 7 городах. Наши лидеры также помогают людям разрабатывать экологические проеккты или кампании, помогают разобраться, с чего начинать.

Большинство людей готовы сами бороться, но им нужна помощь. И очень здорово таких людей просвещать. Так что многие организации выбирают тему, на которой фокусируются: кто-то пытается формировать новые практики жизни, больше работает с культурой, кто-то занимается больше защитными вещами, кто-то занимается формированием, продвижением нового, более прогрессивного законодательства. У всех разные направления.

О том, как действовать 

Если у вас прямо острая проблема, то есть уже рубят лес, нужно вызывать полицию и сообщать о том, что есть нарушения, требовать остановить работы. Так недавно было, например, в Селятино — там местные активисты вызывали полицию и останавливали работу. 

Если это более долгоиграющая история — есть специализированные природоохранные прокуратуры, которые обязаны реагировать на жалобы. По факту, если есть какая-то напряжённость и есть какие-то массовые обращения, на такие случае обращают больше внимания. Тут важный момент — самоорганизоваться, массово отправлять письма. А дальше идёт целый набор инструментов: митинги, пикеты, более изобретательные акции. Сегодня давление через какие-то общественные кампании может быть более эффективным, чем чисто юридическая работа. Но это должно идти в комплексе, и важно, чтобы было разделение труда. Поэтому лучше сформировать инициативную группу: кто-то больше работает с бумагами, кто-то сбором подписей занимается, кто-то подаёт документы на митинги.

По идее, если начинается какая-то хозяйственная деятельность, в законодательстве есть понятие презумпции экологической опасности. То есть сегодня компания должна доказать, что если она что-то начинает строить или добывать, то это экологически безопасно. Это её обязанность — доказывать это людям. Но сегодня компании и органы, которые выдают лицензии, ведут себя так, словно это люди должны доказывать, что это экологически опасно, а не наоборот. И этот пронизывающий принцип. Из него выходят разные практические инструменты.

Мы своих людей очень ругаем, если они куда-то едут убирать мусор — это укрепляет имидж эколога как какого-то сборщика мусора. 

Сегодня даже количество объектов, которые должны проходить государственную экологическую экспертизу, очень резко сократилось. Вообще, компании сегодня все эти ограничения в законе часто обходят. Есть, например, обязательные публичные слушания — они могут фальсифицироваться, на них сгоняются просто подтасованные люди, которые голосуют как нужно. Но даже если собрались настоящие жители и сказали, что они против, есть инструмент референдума. Но референдумы практически не согласуются. То есть люди часто подают заявки на референдум, но его отклоняют. В общем, инструменты либо не работают, либо применяются в пользу добывающих компаний, прослеживается коррупционный элемент.

Если лично губернатор или лично местные депутаты против строительства и они встают на сторону людей, то тут шансы значительно повышаются — могут согласовать референдум или отменить экологически опасное строительство или добычу. Где-то идёт, наоборот, сопротивление, и по косвенным документам можно проследить коррупционный элемент.

Но мне в целом кажется, что позиция жертвы в любом вопросе изначально деструктивна, хочется, наоборот, чтобы люди жили в состоянии некого азарта, хакерства. Те активисты и группы, которые не знают, победят они или не нет, тратят кучу сил и времени, испытывают репрессии, но у них при этом сохраняется чувство правды, и боевой дух, и азарт — и вот это и есть гражданское достоинство: такие люди, конечно, вызывают симпатию. Потому что свои права ты сам должен активировать в себе. Ты их должен себе присвоить, и на самом деле этот процесс очень интересный, как в людях эти права активируются. 

Довольно много случаев избиения ЧОПом. На том же Хопре одного местного жителя, Игоря Житенева, избила охрана, нанятая компанией, он месяц лежал в больнице, сейчас его ещё и обвиняют в вымогательстве - у нас есть веские основания подозревать, что это дело сфабриковано. И таких случаев много, они имеют место.

О волонтёрских программах 

Многие общественные организации функционируют в волонтёрском формате. Конечно, если ты что-то хочешь очень серьёзное делать, то тебе нужно этим с утра до вечера заниматься. Но это тяжело. У нас даже большинство лидеров региональных организаций — все волонтеры. На этом всё и держится. Есть ситуативное волонтерство – когда люди могут просто прийти на какую-то акцию и просто помочь, это основа всех некоммерческих организаций. 

А вот по поводу уборок у нас отдельная позиция — мы своих людей очень ругаем, если они куда-то едут убирать мусор. Потому что это укрепляет имидж эколога как какого-то сборщика мусора. Это идеал эколога глазами чиновника — люди, которые где-то там мусор убирают и деревья сажают. Вообще за это отвечает ЖКХ, которому мы платим налоги. Единственное, что мы поддерживаем, — это уборки с раздельным сбором отходов. Есть территории — те же леса и побережья, — где очень тяжело найти тех, кто за это отвечает, и тогда хорошо, если сами граждане за это отвечают. Мы в целом часто организовываем акции с посадками деревьев. Это экопросвещение в широком смысле. У нас даже есть премия «Экопозитив», цель которой как раз найти какие-то низовые, неизвестные инициативы, рассказать про них и отметить. И таких вещей становится всё больше и больше.