Свобода
Либерленд: Как маленькое государство свободных борется за право на существование
В апреле этого года чешский политик либерального толка Вит Едличка водрузил собственный флаг на спорной территории между Сербией и Хорватией. Он назвал новую страну Либерлендом и начал собирать заявки на гражданство. Мы решили, что такое пропускать нельзя, и лично отправились исследовать границу двух балканских стран.
+40. Сербия. Дунай
Адски печёт балканское солнце. Мы идём по маленькой дороге, слева — какое-то болото, справа толпа рабочих чинит огромный ржавый корабль. Судя по карте, в трёх метрах перед нами хорватская граница, но её нет и в помине. Мы ищем Либерленд.
О маленьком, но гордом новом государстве мы с Александром узнали, как и все, из новостей. В середине апреля писали, что некий чех нашёл на границе Сербии и Хорватии бесхозную землю и решил создать там собственное государство. Первым делом мы оставили на сайте Либерленда заявки на гражданство, а потом вспомнили, что летом как раз собирались на Балканы. И решили заехать в Либерленд.
Мы нашли в интернете пару адресов в одном районе Сербии — гостиницу в Бачки-Моношторе и некий лагерь Красного Креста. Добраться туда было непросто — уже городок Бездан, откуда дорога сворачивала на Бачки-Моноштор, был той ещё дырой. Там мы остались на ночь, поставив палатку прямо у выезда. Наутро пришлось практически идти пешком — машины у нас не было, транспорта тоже не наблюдалось.
Нам не особо повезло. И отель, и лагерь Красного Креста, на поверку оказавшийся обычной турбазой, были наглухо закрыты. Люди, ремонтировавшие ржавый корабль в паре километров от лагеря Красного Креста, ничего о Либерленде не знали. Сербских телефонов представителей Либерленда у нас не было. Столбик термометра подползал к 40 градусам. Невыносимо хотелось есть.
Мы решили послать всё к чёртовой матери и вернуться в Бездан — там можно было хотя бы позавтракать. По дороге обратно мы рассуждали о том, что никакого Либерленда на месте нет, люди приезжают на Дунай потусить и возвращаются обратно. Наверное, нашу затею спасло любопытство. Вместо того чтобы в Бездане прямиком пойти есть, мы пошли по указателю на какие-то бани.
— Эй, народ, а вы часом не Либерленд ищете? — перед нами притормозил старенький «фольксваген», откуда вышли парень в драных шортах и босая растрёпанная блондинка с огромным попугаем ара на плече. Рядом с буквами CZ на номере машины красовался шильдик с флагом Либерленда.
Парня звали Павел, а девушку — Клара. Мы приехали.
Свободная республика Либерленд
ОСНОВАНА
13 апреля 2015 года
ПРЕЗИДЕНТ
Вит Едличка
ПЛОЩАДЬ
7 км2
Кадастровые 7 километров
История Либерленда ведёт свой отсчёт с 13 апреля 2015 года. В этот день чешский политик-либертарианец Вит Едличка в компании своей девушки Яны и приятеля Яромира Мищковского водрузил собственный флаг на правом берегу Дуная и провозгласил создание нового государства Либерленд. Чуть позже он собрал правительство и опубликовал на официальном сайте Либерленда Конституцию страны.
— Я попал в правление Либерленда случайно, — рассказал чех Павел Скала, которого можно назвать кем-то типа министра финансов. — Просто писал на сайте Либерленда комментарии, критиковал их схему работы, давал советы. Они пришлись по душе Едличке, и уже через несколько дней мы встретились в Праге лично.
По словам Павла, Едличка — главный инвестор Либерленда, но не единственный. Сам Павел также немного вкладывается в общее дело, но порядок сумм он называть отказался. Разговаривать с ним непросто — на первый взгляд показавшийся адекватным, на деле этот чех оказался довольно мерзким типом, и местные ребята его явно сторонились. Зато именно он стал главным героем фильма о Либерленде, который снимала чешская команда юных хипстеров на дорогую плёночную камеру. Свой странный выбор они нам толком не объяснили.
Мы задали активистам LSA несколько вопросов.
Среди них был вопрос «Что ты будешь делать, когда Либерленд станет вашим?». Выяснили, что в новой стране будет как минимум три бара и один венгерский ресторан.
Лесистая земля площадью около семи квадратных километров, на которой находится Либерленд, исторически называется Малая или Горная Сига. Едличка посчитал эту территорию terra nullius — землёй, не относящейся ни к одной стране и не находящейся под суверенитетом какого-либо государства. Ни Сербия, ни Хорватия действительно не признают Сигу своей территорией. Это результат давнего территориального спора — у Сербии и Хорватии с 1947 года разные взгляды на общую границу. С точки зрения Хорватии, граница проходит по старому руслу Дуная — именно такой, очень извилистой, вы её увидите в своих навигаторах и на картах Google.
Но вы не найдёте там пограничных пунктов, как не нашли их мы. В середине XIX века встал вопрос о судоходности реки, и в результате гидротехнических работ русло Дуная изменилось. Это совершенно не смутило Сербию, которая продолжила считать Дунай официальной границей между государствами. Но сильно расстроило Хорватию, несколько кадастровых муниципалитетов которой остались теперь уже на левом берегу реки. После распада Югославии эти муниципалитеты, занимающие порядка 140 квадратных километров, вновь оказались спорными территориями. Так что Хорватия, хотя и не считает Малую Сигу своей землёй, оккупирует её в отместку Сербии.
Вита Едличку это совершенно не смущает — он намерен на основании действующей Конвенции Монтевидео 1933 года добиваться полной независимости Либерленда, несмотря на то что суверенитет новой страны признал только Северный Судан, ещё одно виртуальное государство. Конвенция Монтевидео закрепила декларативный характер провозглашения новых государств. Следуя ей, любая определённая территория с постоянным населением, собственным правительством и способностью вступать в отношения с другими странами может заявить о себе в качестве отдельного государства.
Либерленд не соответствует этому определению только в одном пункте: у этого государства нет населения. Организованная соратником Едлички Никласом Николайсеном организация Liberland Settlement Association («Поселенческая ассоциация Либерленда»), или LSA, призвана решить эту проблему. Сначала план LSA был простым: члены организации должны были поселиться на правом берегу Дуная, начать строить дома, создавать инфраструктуру.
Но в июле всё пошло не так — празднование Дня независимости Либерленда 4 июля прервали хорватские полицейские, которые начали арестовывать всех, кто находился на суше с хорватской стороны. Самого Едличку задерживали на территории Горной Сиги и раньше — первый раз его арестовали 9 мая.
Хорватское давление
Так началось противостояние хорватов и активистов LSA. Когда мы приехали в базовый лагерь Либерленда, который оказался просторным домом на берегу канала в Бездане, волонтёры LSA во главе с шефом лагеря Николаем Остером собирались ехать в Хорватию — общаться с датчанином Ульриком, которого за пару часов до этого задержали на границе. Ему предъявили обвинение в human trafficking — пособничестве в незаконном пересечении границы и транспортировке людей.
Уже через полчаса мы мчали к границе. За рулём сидел чешский здоровяк Хамса, официальный охранник и водитель Либерленда. Рядом с ним сидел Николай. Он говорил, что мы первые, кто правильно произнёс его имя — правда, по мнению Николая, это имя исконно датское. Николаю Остеру 21 год, у него модные очки Ray-Ban и серьёзный настрой: он приехал в Либерленд из Дании и планирует остаться в лагере LSA насовсем.
— Я уже шесть лет занимаюсь политикой, состою в Молодёжной партии Дании, которая входит в парламент. Можно сказать, что я публичный человек. Поэтому я спокойно себя чувствую в общении с полицией — я просто говорю им, что если они нарушат мои права, то на следующий же день окажутся на страницах газет.
Волонтёр LSA Ульрик Гаагенсен рассказывает
о том, как он получил от хорватов обвинение в human trafficking.
На момент съёмки Ульрик находился в Хорватии под подпиской
о невыезде.
Николай показывает нам специальные бейджи — ламинированные памятки «как вести себя с полицией» на нескольких языках. Их пришлось напечатать, когда молодёжь Либерленда начали арестовывать.
— Сейчас мы находимся под серьёзным давлением, — рассказывает Николай, пока мы пролетаем мимо пасторальных сербских полей и деревушек. — Раньше они думали, что мы просто дурачимся. Сейчас до них дошло, что мы настроены серьёзно. Мы действительно хотим доказать, что наша земля — это не Сербия и не Хорватия. Но пока что хорваты постоянно задерживают наших людей.
15 июля, незадолго до нашего приезда, хорватская полиция арестовала парня из Бразилии по имени Кром за незаконное пересечение границы. Пересечь границу его вынудили силой: полицейский просто вытянул дредастого Крома за руку из лодки, которая дрейфовала недалеко от берега. После суда его посадили на 60 суток. Сейчас Кром сидит в тюрьме города Осиек в прокуренной 40-метровой камере в компании 15 уголовников.
После этого случая полиция запретила активистам подбираться к правому берегу Дуная ближе чем на пять метров. Но заехать на территорию Либерленда со стороны Хорватии также невозможно: мы пересекли границу, и на хорватской стороне Николай показал нам полицейский патруль, который стоит на повороте в Малую Сигу. Раньше патруля не было, и в эту ловушку попались журналисты хорватского телевидения — они решили снять для репортажа территорию Либерленда и также были задержаны хорватской полицией. На этот раз — за незаконный выезд из Хорватии.
Такие разночтения в действиях полицейских дают узникам Либерленда неплохой шанс дойти до ЕСПЧ и признать лишение свободы активистов незаконным, нарушающим статью 5 Конвенции о защите прав человека («каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность»). Именно этим и планирует заняться руководство LSA. Кроме того, ребята пишут петиции в различные инстанции, где называют задержанных политическими заключёнными, а действия хорватской полиции — произволом.
Oh, shit!
Лично с хорватской полицией мы познакомились на следующий день. Сначала Николай объявил его выходным — стояла адская жара, ехать в Хорватию раздавать листовки никто не хотел. Мы с троицей чехов заскучали и начали требовать зрелищ, которые можно было бы снять. Было решено сначала сгонять в соседний Сомбор пораздавать листовки, а потом — отправиться на Дунай, дразнить хорватов.
В Сомборе отличился мистер Скала — сначала он рассказывал молодёжи, что бабы нужны только для секса, потом отпускал сальные шуточки в адрес всех мимо проходящих девушек в духе «Привет, красотка, не хочешь покататься на моём „феррари”?». Народ его время от времени стебал, особенно когда он отпускал комментарии в духе too old, но чеху было совершенно на это плевать. «Феррари» у него, к слову, не было.
С листовками тоже вышло смешно: там все было написано кириллицей на сербском, а раздавали французы и американец. «Эй, парни, а вы не знаете, что тут написано? А то как-то неудобно…» — мялись французы, но американец их успокоил: «Все ОК, пацаны, я сам ничего не понимаю. Это ничего!»
Листовки кончились за пару часов, так что мы, выпив пива, вернулись в Бездан и начали собираться на Дунай. Задумка была такой. У Либерленда всего две лодки — небольшая моторная и крупный катер. В моторную решили погрузить ребят с гитарой и шейкерами, которые должны были исполнить гимн Либерленда (написанный практически тут же на какой-то популярный мотив) хорватской полиции. Остальные плыли на катере.
Быстро собравшись, мы загрузились в три машины, взяли пива и погнали к Дунаю. Жарило солнце, все веселились. Американец передразнивал русский акцент, а Александр грозил скинуть на его голову «нюклеар бомб». Выяснили, что американца зовут Макс, у него немецкая фамилия Хассельхоф и он из Висконсина. Он совсем молодой, учится в университете на какой-то специальности, связанной с защитой окружающей среды.
Все расселись по лодкам, Николай начал заводить катер, но тут что-то пошло не так. Катер не заводился. «Слушай, а ты на нём ездил вообще? Как он заводится?» — спросил Николай у Павла. «Нет, только на маленькой лодке», — ответил Павел, и тут мне стало немного не по себе. Спас нашего бравого капитана американец, даром что он был действительно пьян — как выяснилось, Макс ходил на какие-то курсы и знает толк в лодочных моторах.
Катер таки завёлся. Николай закурил сигарету, и мы погнали на Дунай, скребя винтом неглубокое дно канала. На середине реки мерзкий чех Скала (напомню: министр финансов) вылез на край катера и на ходу начал ссать в воду. Саня начал его фотографировать, но чеха это не смутило: «Снимай, снимай, покажешь русским девкам мой огромный хер!»
Николай выглядел очень круто: лихо вертя руль катера, он кружил вокруг полицейского корабля и раз за разом повторял в мегафон свои вопросы. Полицейский не двигался.
— Смотрите, смотрите! Вот он, остров Свободы! — закричал Николай минут через 15. Оказалось, что перед непосредственно Либерлендом находится небольшой песчаный остров, который Едличка назвал Liberty Island и также причислил к своим владениям.
Мелкий песчаный берег, купающиеся люди, какие-то лодки — на острове кипела жизнь. Правда, купаться всем приходилось в сомнительной компании: берег был практически оцеплен хорватской полицией. Тут и там в кустах и на пляже виднелись полицейские фуражки. Рядом с берегом дрейфовал большой полицейский катер, на котором стоял ещё один офицер полиции, вытянувшийся по стойке смирно. Николай взял мегафон.
— Господин офицер! Разрешите нам высадиться на Свободный остров. Эта земля принадлежит нам по праву. Почему эти люди могут купаться, а нас вы арестовываете и сажаете в тюрьму? Можем мы ли мы высадиться и не быть арестованы? Офицер, почему вы не отвечаете?
Николай выглядел очень круто: лихо вертя руль катера, он кружил вокруг полицейского корабля и раз за разом повторял в мегафон свои вопросы. Полицейский не двигался. Ребята на соседней лодке играли гимн. Аттила снимал.
— Господин офицер! Разрешите нам… Вот дерьмо! — Мотор лодки резко заткнулся. И больше заводиться не стал. В паре метров от нас — полицейский катер, метрах в десяти — берег. Пять метров от берега — незаконное пересечение границы. Именно туда мы и начали дрейфовать.
Американец, поняв, в чём дело, спрыгнул со второй лодки и через минуту уже вынырнул у нашего катера. В несколько рук ребята разобрали мотор, но заводиться тот отказывался категорически. Мы уже почти подплыли на пресловутые пять метров. Я несмело пробормотала Саше на ухо: «Саня, может, найдём верёвку и попросим вторую лодку нас оттянуть немного?»
Это нас и спасло. Катер наш был большим, но не слишком тяжёлым, и маленькая моторная лодка смогла немного оттянуть его ближе к середине реки. Полицейские хотя и передвинулись вместе с нами, но ничего сделать в нейтральных водах не могли.
Градус напряжения спал, но мотор так и не заводился, хотя парни разобрали его практически на детали. Ребята на второй лодке устали играть гимн и просто болтали.
Солнце живописно садилось. Вообще было чертовски красиво.
Прошло ещё минут 40, прежде чем американцу повезло — мотор наконец завелся, и мы помчали назад.
Liberland Settlement Association
С Дуная мы вернулись голодные как черти. Народ сел монтировать видео с гимном. «Парни, а ничего, что у вас в видео девки поют и Аттила трясет шейкером, а вы монтируете с дорожкой, где кроме голоса Йеппе нет ничего?» — удивилась я. Через несколько дней мы увидели конечный результат в Facebook: парни дописали к аудиодорожке шейкер.
Аттила, который оказался местным шеф-поваром, быстро сварганил отличную пасту с овощами. Пока он готовил, народ с визгом купался в реке, противный чех-министр пил пиво на веранде, Клара с Павлом успели поссориться и помириться, а мы — наснимать серию коротких интервью.
Весь вечер мы выясняли, кто и чем занимается в LSA. Оказалось, что жизнь в Бездане бесплатна только для тех, кто активно помогает Либерленду — например, для Макса, который не только ремонтирует моторы, но и занимается пиаром. Кому-то, как охраннику Хамсе, даже платят небольшую зарплату. Кто хочет просто потусоваться, тоже может приехать в LSA, но им за проживание и общую еду нужно будет заплатить по 10 евро с носа.
LSA арендует несколько домов, в которых и живут волонтёры. Основной дом, на котором даже висят флаг и табличка LSA, находится прямо через канал от центра Бездана. Именно в нём кипит основная жизнь коммуны. По вечерам Макс тут играет на гитаре хреновый блюз, народ спит где попало, кто-то убирается, а кто-то сидит, уткнувшись в телефон. Здесь своя жизнь и свои отношения, правда, очень динамичные — люди постоянно ротируются, кто-то приезжает, кто-то уезжает. От хиппанского сквота LSA отличает явная политизированность происходящего и наличие конкретных целей, а также некоторая платность. И это круто, потому что при всей творческой атмосфере волонтёры Либерленда не могут бездельничать в Бездане годами — это задает тон и определяет типажи людей, которые приезжают сюда. Но это всё же молодёжная тусовка, очень романтичная: тут влюбляются друг в друга в хорватских тюрьмах, живут на берегу у лодок, гоняют на полной скорости по Дунаю и пытаются добиться своей правды.
Уезжали мы на следующей день — нам нужно было в Будапешт, откуда через пару дней улетал самолёт в Москву. Утром мы досняли всё, что было нужно, и скрепя сердце собрали вещи. Все куда-то разъехались. Только в городе мы случайно наткнулись на Хамсу с Максом, и парни подкинули нас до другой границы — на это раз с Венгрией, мы хотели добраться до ближайшего города автостопом и сесть на поезд или автобус в Будапешт.
«Hey, Russian, don’t forget your nuclear bomb», — шутканул американец на прощание. Получилось немного грустно. Мы переходили границу, зная, что в этот Либерленд уже никогда не вернёмся — каждую неделю там меняется команда, кто-то приезжает, кто-то уезжает. Через год, возможно, уедут все, кого мы знаем. А раз в сколько лет вы попадаете в одну и ту же страну? Вот и мы нечасто. Но если когда-нибудь ребята из Либерленда добьются своего, мы обязательно приедем. И, может, даже найдём в новом городе-государстве знакомые лица.
Фотографии и видео: Александр Федоров. Шаг в сторону (Stepaside)
Комментарии
Подписаться