Как я сходил на митинг «Антимайдана» и получил кислотную интоксикацию

21 февраля в Москве прошёл митинг «Год Майдану. Не забудем, не простим» общественного движения «Антимайдан». В столице часто проводят подобные мероприятия: на провластные акции свозят людей со всего Подмосковья, приглашают платную массовку, сгоняют студентов и бюджетников — этим никого не удивишь. Но этот митинг особенный — он отличается от унылых «путингов» и «собянингов», где все обречённо переминаются с ноги на ногу. «Год Майдану. Не забудем, не простим» войдёт в историю как пример абсолютной красоты, эстетический манифест русского мира. Корреспондент FURFUR и редактор сайта «Батенька» Владислав Моисеев сходил на митинг «Антимайдана» и получил кислотную интоксикацию.

21 февраля — первый день настоящей весны, тёплый и солнечный. Десятки автобусов ползли по пустым улицам и парковались в длинные колонны друг за другом. Из автобусов гуськом выходили люди, разминались, становились в шеренги и организованно шли по направлению к «Чеховской». В метро кружками собирались студенты, их пересчитывали, вызванивали тех, кто опаздывает. На их лицах какое-то странное волнение и трепет, как у девственника перед первым сексом. Их выводят из метро. Все эти люди идут принимать участие в митинге против митинга.

Первый человек, которого я встречаю на улице, — Анатолий Вассерман. Хороший знак. Он в тёмных очках, из-под куртки выпирают многочисленные отсеки его жилетки. В руках Вассермана трость с серебристым шаром на конце. Никогда ещё я не был так близок к точке сингулярности.

У рамок металлоискателей тщательно обыскивают. Под столом лежит пустая бутылка бальзама «Звезда гор». Если попытаться реконструировать события, то этот напиток, скорее всего, нашли у кого-то в сумке и попросили оставить. Судя по тому, что бутылка пустая, её полностью осушили перед тем, как отдать полицейским. Ведь было бы странно принести пустую бутылку бальзама «Звезда гор» на митинг?

— Нельзя отправлять русских ребят воевать на Донбасс! Там же евреи! — кричит женщина на казаков. Они обсуждают, нужно ли войскам РФ напрямую участвовать в конфликте. Они крутят в руках кожаные плети, излучают уверенность и силу, их тут минимум несколько сотен, если не тысяч. Ещё пару лет назад они были просто тихими ряжеными, сейчас — адепты традиционных ценностей и почти что главные герои целого митинга. Я насчитал пять оттенков казачества: с красными кругляшками на папахе, с синими, чёрными, зелеными, белыми.

— Синие — это терские, — очень серьёзно рассказывает казак, — красные — с Кубани. А что спрашиваешь?

— Я журналист.

Выражение казака меняется, съезжаются брови, дёргается рука. Я бормочу что-то о том, что журнал православный, и быстро отбегаю. Спасение нахожу в обществе дамы с совершенно нелепой шляпой и патриотическими ленточками на сумке.

— Эта ДНР, видите! А вот георгиевская, — гордо сообщает дама.

— А что значат цвета георгиевской ленты? — спрашиваю ее.

— Да вы что, не знаете? Ей награждали героев в Великую Отечественную войну. И раньше тоже. Это орден был, Георгиевский крест.

— А цвета что значат?

— Ну я не знаю. Давайте у кого-нибудь спросим, — я не успеваю сбежать: дама останавливает усатого мужчину в кожанке. Оказывается, он большой знаток истории.

— Вот скажите, вы знаете, что значат цвета гергиевской ленточки? — говорит дама.

— Ммм. Не помню. Награждали ей, был же орден, — говорит мужчина.

— А в России, когда… — пытается что-то спросить дама.

— В какой России? Вещи надо своими словами называть! Мы — Великороссия! Украина — Малороссия. Историю своей страны учить надо, — неожиданно взрывается знаток истории.

— Да-да, — нервно кивает дама, — а чего эти укропы так на георгиевскую ленточку взъелись? Они ведь в 1940-е тоже воевали.

— Да потому, что она русская, — объясняет знаток.

— Они хуже немцев, фашисты эти, — вздыхает дама.

— Да, немец нам куда ближе. У них даже на гербе города медведь. А знаете, что значит Берлин? Ну ничего не напоминает? Конечно, берлога. Это же русский город. И вообще вся Европа русская. Я вот Задорнова смотрел, он много всего такого рассказывает, — знаток договаривает и уходит.

— А вы почему без ленточки? Какой-то странный вы, молодой человек. Вы можете оказаться троллем! — напрягается дама.

— Да нет, я нормальный. Просто не нашёл, где взять. На входе только какие-то люди с белыми стояли, — вру я.

— Национал-предатели! — возмущённо шипит дама. — Они же из посольства США не вылезают. Вот откуда у них деньги на такие митинги?

— Не знаю. А вы в курсе, сколько этот митинг стоил? Говорят, три миллиона только на рекламу ушло.

— Ну, в «Антимайдане» участвуют больше 100 организаций. Собрали по крохам, наверное. Ну и Владимир Путин из своих личных помог… Странный вы, — ещё больше напрягается собеседница.

Я прощаюсь с дамой и иду дальше. По улицам развешаны огромные экраны, которые сообщает о преступлениях хунты. Все колонны (а они пронумерованы) оснащены по первому разряду — у всех есть своя символика, у многих специальные костюмы, однотипные плакаты и флаги. И гигантские полотнища чёрно-оранжевого цвета, которые несут 50 человек. Видно, что люди давно и старательно готовились. Делегаты из Чечни (их было несколько десятков) в одинаковых куртках с каким-то портретом. Я не могу понять, кто это — человек чертовски похож на располневшего Галустяна в папахе. Но при чём здесь Галустян? Пытаюсь выяснить, но ничего не выходит — чеченцы хором поют какую-то песню, часть переговаривается на родном языке. Меня то ли не слышат, то ли не понимают. Уже потом я узнаю, что на куртках был Ахмат Кадыров. Может, и хорошо, что мне не удалось спросить про Галустяна.

Рядом с кадыровцами идут люди в куртках с Путиным. На них написано «Политический клуб Путин». Подхожу к одному из членов клуба.

— У нас где-то 100 человек, мы собираемся, чтобы поддержать… — не договаривает член. Другой в такой же куртке берёт меня за рукав и с характерным акцентом говорит «Иди отсюда». Спорить не хочется.

— Россия — это полуколония! Что творится с ценами? Что творит Центробанк? Он ведь никому не подчиняется, прокуроры его не могут проверить. А коррупция? — кто-то за спиной жарко дискутирует. — Надо срочно менять Конституцию и помогать нашему президенту. Ведь нам Конституцию кто писал? Америкосы! Это ведь заговор натуральный!

— Если узнают, что мы в ресторан пошли, нас так от****ят, — шепчутся два уже подвыпивших носителя георгиевской ленточки, заруливая в переулок.

— Флаги по 100 рублей! — кричат в толпе.

Пробираюсь через колонну садоводов (очень мало людей, которые с виду умеют копать картошку), спасателей, неразговорчивую колонну в камуфляже. Почти все они пришли сюда, как это принято называть, организованно. Но большинство идеологически поддерживает митинг «Антимайдана» и не испытывает никаких внутренних терзаний от участия в нём. Основные лозунги события им близки: «Обама — чмо», «Майдан не пройдёт», «Вся власть Путину».

Вот люди в медицинских халатах несут флаги Пермского края и труп Майдана — оранжевую куклу со вспоротым животом, из которого торчат доллары и флаг США.

— Долго ехали, наверное? — спрашиваю случайную девушку в халате.

— Э-э-э нет, — очень неопределённо отвечает она.

— А  вы все медики?

— Пермь всегда славилась… медициной… Слушай. Я не хочу здесь быть. Вообще не хочу, понимаешь? Можешь меня не спрашивать? — полушёпотом говорит она.

— То есть ты тут против своей воли?

Она выразительно закатывает глаза. Всё понятно.

Наконец, доходим до сцены. Она огромная и находится прямо на Манежной площади. На ней Вика Цыганова в тревожно-красном рассказывает о своих личных друзьях, которых сожгли в Доме профсоюзов в Одессе. Николай Стариков — фанат Сталина и известный писатель — не очень твёрдо заявляет, что Майдан — это фестиваль смерти для молодёжи и студентов. Александр Залдостанов (известный по кличке Хирург) рассказывает про оранжевого хорька, который обломает о великую Россию свои ядовитые зубы.

Это всё звучит настольно неестественно и фальшиво, что начинаешь в это верить. Если бы эти слова были сказаны хоть немного более искренне, эстетика «Антимайдана» была бы разрушена. Всё должно быть максимальным, всё должно кричать от радости или корчиться от невыносимых страданий — у «Антимайдана» нет полутонов.

У всех митингов обычно есть что-то вроде резолюции, у всякого объединения — программный документ. На митинге «Год Майдану. Не забудем, не простим» ничего подобного не было. Потому что всё это — эстетический манифест русской весны, многотысяченогий и живой.

Митинг закончился. Чеченские студенты побрели покупать жвачку в Starbucks в качестве сувенира из Москвы, люди с сайта «Массовки.ру» выстроились в очередь, чтобы получить свои 300 рублей, вечером какому-то человеку с флагом ДНР выстрелили в лицо, но это уже совсем другая история.