В эту субботу в рамках «Выходных пиратского радио», организованных в преддверии Faces & Laces, выступит, кажется, наиболее подходящий для этого человек — британский диджей Дин Фуллман, он же Slimzee, который организовал свою пиратскую станцию, ещё будучи школьником. Дело дошло до того, что ему официально запретили подниматься на лондонские крыши, чтобы он не захватывал радиочастоты, да и вообще, не крал электричество. Несмотря на запреты, основанное им Rinse FM разрослось до настолько массового и важного для культуры явления, что получило лицензию общественной радиостанции, избавившись от маргинального статуса.

Кроме того, Slimzee стал непосредственным участником зарождения грайма как жанра. Мы созвонились с диджеем и поговорили о пиратских станциях, популярности грайма и давлении властей на андеграунд. 

Интервью: Степан Нилов 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

DJ SLIMZEE

Сооснователь Rinse FM

 

 

 

Расскажи, пожалуйста, как всё началось. А то споры вокруг появления грайма до сих пор не утихают.

До грайма я играл гэридж, но более мрачный. Постепенно я пришёл к тому, что замедлил драм-н-бейс так, что он отлично ложился на гэридж-бит. Потом я позвал эмси пофристайлить сверху, и получилось отлично. Бейслайн тоже был, просто безумный звук. Это было в 1998–1999 годах, тогда людям это постепенно начало нравиться.

С тех пор изменилось что-то? Жанр развивался?

Да, грайм стал быстрее, сейчас уже переваливает за 140 BPM. Некоторым новый грайм не нравится, они не могут его понять. Но он всегда был футуристичной музыкой, которая оказывалась впереди времени. Помню, как впервые играл «Luv U» Диззи Раскала, у меня был дабплейт (пластинка на мягком виниле, выпущенная малым тиражом. — Прим. ред.). Тогда грайм только-только появлялся, его даже граймом ещё не называли, люди слушали в основном гэридж. И я помню, как на меня смотрели: типа что это ты вообще поставил. А спустя год трек стал одним из самых крупных грайм-хитов за всё время. Игра перевернулась.

Что ты думаешь о новом жанре Новелиста, который он говорит, что изобрёл — ruff sound?

Диззи Раскал так сделал ещё году в 2002-м, тоже разогнался до 160 BPM — сделал пару драм-н-бейс-треков, зачитал сверху. Ну да, Новелист что-то своё пытается изобрести, найти свою фишку, может. Мне лично по душе всё-таки привычные 140 BPM. Я считаю, что грайм лучше всего звучит именно на этой скорости.

А что такое новый грайм вообще? Сейчас так много музыки, которой приписывают этот ярлык: лейбл Gobstopper, техасец Rabit, который делал инструментал для Рико Дана, японский грайм — смысла перечислять нет, да и ты, наверное, и так всё это знаешь.

Да, но тут сложно разобраться, это всё андеграундная музыка. Сейчас я стараюсь играть именно свежий, продвинутый звук — мне постоянно присылают что-то новое, но у меня есть определённый вкус, которого я придерживаюсь. А старые треки я уже не ставлю — стараюсь развиваться со временем. При этом я вообще практически не играю музыку, которая у кого-то есть. Но не без исключений, конечно. Мне нравится ставить именно эксклюзивные вещи, я так делал с самого начала, даже до основания Rinse FM, начиная с драм-н-бейса. 

Ты говорил, что интернет развивает музыку как никогда. С этим всё понятно. А что насчёт пиратских станций, какая у них роль?

Тут надо объяснить, что пиратские радио — это не про пиратство в привычном понимании этого слова. Когда я начинал играть, интернета не было, да и, если подумать, даже мобильных телефонов тогда не было. Вообще это лондонская история — диджеи использовали пиратские радио, чтобы рекламировать свои рейвы, искать аудиторию и так далее. В Нью-Йорке, например, за это сразу крупно штрафовали, а вот в Лондоне было проще, поэтому и развилось до отдельной культуры. Но с тех пор многое изменилось — сейчас и у нас этим вообще практически невозможно заниматься. Поменяли все замки на крышах, поставили камеры.

 

 

 

 

Чем-то это напоминает эволюцию отношения властей к граффити.

Ну да. Тогда, в 1990-е, всё по-другому было: пиратские станции выходили в эфир только в определённые дни, а не 24/7, как онлайн-радио сейчас, — люди специально ждали определённого времени, чтобы настроиться на нужную частоту, ты постоянно играл, постепенно наращивая аудиторию. Сейчас, с Twitter и другими соцсетями, обстоятельства несколько изменились — всё намного быстрее и массово.

И что, тебе по-прежнему присылают кучу даблейтов? 

Да-да. Но я, если честно, уже перестал именно пластинки собирать — это пустая трата времени и денег. Уже где-то год играю с USB. Сейчас некоторые диджеи, Spooky например, выпускают пластинки, но эти ребята не играли, когда я всерьёз увлекался физическими носителями. Но чувство, конечно, другое, когда диджеишь с винила, это приятнее. Но я всё равно называю эксклюзивные треки дабплейтами, в том числе и цифровые. Я говорю продюсерам: дайте мне свежий трек где-то на три месяца, я впишу на него своё имя. Сначала люди услышат пару раз этот трек у меня, им понравится, и они уже с нетерпением будут ждать релиза. Это прямо как с наркотиками. 

Вернёмся к популяризации грайма. Взять самый наглядный пример — последний альбом Скепты. Слушая его, трудно избавиться от чувства, что это же уже совсем не андеграунд. По-твоему, настоящий грайм — это именно про подпольность? 

Скепта делает коммерческий грайм. Да, это по-прежнему грайм, но он делает его так, что в итоге его будет слушать в том числе и массовая аудитория, покупать его музыку. Надо понимать, что есть разные виды грайма: есть более мягкий звук, есть вещи потяжелее — всё зависит от диджея. Я вот даже вокальные треки не играю, просто ставлю свои дабплейты. Хотя, может, я начну играть вокал, если снова объединюсь с Уайли и мы поедем в небольшой тур.

Вспоминая известный момент в твоей карьере — когда тебе вынесли предупреждение за асоциальное поведение и запретили подниматься на все крыши в одном из районов Лондона. Примерно тогда ты и взял перерыв на несколько лет — то есть это как-то тебя остановило всё-таки?

На самом деле мне запретили подниматься выше четвёртого этажа. Сказать по правде, когда это случилось, грайм был не в лучшем состоянии, начал постепенно скатываться вниз. Да и у меня куча проблем была — с детьми, здоровьем, нервами. Я решил просто отойти от дел на какое-то время. Ну а три года назад я вернулся на NTS, там побыл два года, а с ноября вернулся на Rinse, с которого полностью ушёл после запрета. Какое-то время занял сбор дабок, поиск новых продюсеров, но я вернулся. 

У нас в России за это лето запретили уже три (на момент публикации интервью — четыре. — Прим.ред.) крупных фестиваля, то есть прямое давление властей на музыку и сцену тоже есть.

Ого. А пиратские станции у вас есть? 

Да, вот, кстати, недавно история была — пара ребят вели у себя пиратскую станцию, её ликвидировали, а их, по-моему, оштрафовали. 

Да, тут, конечно, большое недопонимание — такие станции помогают молодёжи, развивают сообщество. Наглядный пример — Rinse FM в итоге получило лицензию общественного радио, там проходят мастер-классы, людей берут на работу. В 1990-е это было ключевым моментом, люди узнали о стольких продюсерах — без пиратских радиостанций сейчас ничего бы не было.

В Британии в 1990-е рейвы тоже ведь закрывали.

Да. Тогда люди напрямую ассоциировали это всё с наркотиками и прочими асоциальными вещами — это был очень тяжёлый период. Постепенно всё изменилось, эта музыка и культура в некотором смысле популяризировались. Вообще я заметил, что всё ходит по кругу — есть определённые фазы. Взять опять-таки грайм: какое-то время про него никто не знал, потом жанр популяризировался, потом опять была стагнация и так далее. 

Ну а сейчас что с граймом, по-твоему?

За последние два года грайм очень поднялся. За примерами далеко не надо ходить: есть Дрейк, который за счёт своего интереса к грайму добавил в него трэп-влияния — а что, эта комбинация звучит отлично. Взять Скриллекса с дабстепом — говорят, что он убил жанр, но на самом деле он скорее по-своему его обновил, а это всё часть развития жанра как такового. Ну а мне нравится всё-таки более тёмный, андеграундный звук — я буду продолжать играть именно его. 

 

Изображения: личный архив героя интевью