Алексей Борисов о фестивале экстремально-экспериментальной музыки «Шум и ярость»

С 15 по 16 июня в Культурном центре «Дом» пройдёт юбилейный 15-й фестиваль экстремально-экспериментальной музыки «Шум и ярость». Мы поговорили с его куратором Алексеем Борисовым об артистах, истории фестиваля и новой программе.

Текст: Евгений Галочкин

Алексей, когда, как и из чего появился международный фестиваль «Шум и ярость»?

Фестиваль стартовал в 2000 году. Инициатором был Евгений Вороновский (проект Cisfinitum) и Николай Дмитриев — арт-директор и основатель культурного центра «Дом». Как мне рассказывал Женя, они однажды встретились в Консерватории, и у них зашёл разговор об экстремальной, шумовой, индустриальной музыке. Тут же и возникла идея проведения фестиваля, где эту музыку можно было бы услышать. Название для подобного мероприятия предложил Дмитрий Ухов: «Шум и ярость» — так называется одно из произведений Фолкнера. Собственно, первый фестиваль состоялся, и меня пригласили на нём выступать. В тот день на сцене дома как раз играл Cisfinitum в дуэте с Алексом Царёвым, который сейчас не занимается музыкальной деятельностью. Однако тогда он активно занимался своим лейблом Grief, который в своё время издал много экспериментальной музыки с уклоном в дроун, индастриал и дарк-вейв. На фестивале также выступали очень любопытные проекты: например, «Антимузыка» из Ростова-на-Дону, в состав которой входили активисты местного отделения НБП, с другой стороны — покойный уже Дмитрий Толмацкий и его проект DMT. Была группа Chief Mansur, музыка которых по большей части ориентирована на творчество Muslimgaize. В своих сценических видео они, например, использовали экстремальные кадры, снятые в Чечне, где чеченские солдаты отрезают головы российским. По поводу этого случая даже возник некий эксцесс: ребята из «Антимузыки» хотели кинуться на сцену и прекратить выступление Chief Mansur. Но их удалось сдержать. 

Итак, фестиваль прошёл. Спустя какое-то время о нём подзабыли. Но в 2003 году, после промежутка в несколько лет, случилось следующее. Мы с Антоном Никкиля делали совместный российско-финский проект под названием FinnExport Tour, в котором принимали участие Pan Sonic, дуэт Pink Twins, десяток финских фотографов, а также одна куратор, которая представляла подборку экспериментального финского видео. И вот, когда я договаривался об этом проекте с Дмитриевым, он тут же вспомнил о «Шуме и ярости» и предложил возродить проект. В первый день у нас выступали индустриальная группа Ника Судника ZGA из Питера и московский проект Stropharia, которые на тот момент были весьма активны и играли индустриальное техно. Помнится, даже Дженезис Пи-Орридж очень положительно отзывался об их творчестве. На первый день фестиваля я, к сожалению, не попал, но был на втором, где как раз и выступали Pan Soni. И мы начали проводить фестиваль каждый год. Так получилось, что Николай Дмитриев умер уже в 2004-м, весной, так и не дождавшись третьего фестиваля. И я стал единственным куратором этого фестиваля.

Если говорить о достаточно известных артистах, выступавших на «Шуме и ярости», то вспоминается середина 2000-х. У нас играл, например, голландский электронщик Томас Анкерсмит, который в то время активно сотрудничал с Филом Ниблоком. С обоими я, в свою очередь, познакомился на SKIF в Питере. К совместному туру Анкерсмита в России присоединился Джузеппе Иелази, известный итальянский гитарист и электронщик. Мы сделали небольшой тур по трём городам, один из концертов прошёл как раз на фестивале «Шум и ярость». Ну, а Jandek выступал у нас в 2010 году. 

Кстати, хотелось бы остановиться на нём и узнать подробнее, как состоялся его концерт. Потому что всем известно, насколько он скрытный человек.

С творчеством Jandek меня познакомил как раз Антон Никкилля, который был его фанатом и пригласил его на фестиваль Avanto в Хельсинки, тоже где-то в начале или середине 2000-х. Затем, уже в 2009 году, мы вместе с Антоном и ветераном финской экспериментальной сцены Пеккой Айраксиненом ездили в Штаты и выступали на фестивале Sonic Circuits в Вашингтоне. Как раз там же выступал Jandek. И, кстати, его на самом деле зовут Ричард. Потому что Jandek — это, по его словам, не он сам, а проект, некая группа, которая постоянно меняет свой состав. Словом, в Вашингтоне мы с Антоном и Пеккой присоединились к Ричарду, с нами также играл местный барабанщик. Таким квинтетом мы отыграли три длинные композиции — чуть ли не по 40 минут каждая. На саундчеке мы немножко порепетировали, и так получилось, что Jandek предложил мне взять на себя вокальную часть композиций — он почему-то не захотел петь в этот день. У нас получилось весьма специфическое выступление, по сути, импровизация в чистом виде, и публика нас приняла хорошо.

После выступления, уже сидя в ресторане, я спросил у Ричарда, не хотел бы он приехать в Россию, объяснив ему попутно всю нашу местную ситуацию, сложности с деньгами и так далее. В 2010 году он мне написал и сообщил, что хочет приехать. Сказал, что ему вообще ничего не надо оплачивать — нужно лишь место для сна. Он сам оплатил себе дорогу, сам организовал себе визу. Я поселил его у себя дома, на проспекте Вернадского, на втором этаже, где тогда останавливались многие музыканты. Было ещё одно условие, которое поставил Jandek: он просил записать все концерты, которые планировались в Москве (а их было три), на восемь каналов. Так и получилось — были зафиксированы концерты в «Проекте О.Г.И.», на «Шуме и ярости» и в Тургеневской библиотеке, где мы играли в трио с Ольгой Носовой. Кроме того, мы сделали записи ещё и у меня дома — я, Ольга и Ричард. Весь этот материал есть в моём распоряжении, кое-что с акустического концерта в библиотеке я даже ставил на разных радиостанциях. И фрагменты этого лайва звучали в одном фильме, который снимал в Англии молодой российский режиссёр. Я, честно говоря, Ричарду даже и не сказал про это дело. Весь записанный материал я нарезал на диски и отдал Ричарду, который, как мне помнится, живёт в Хьюстоне. Ричард через какое-то время прислал мне записи обратно, в более отформатированном виде, но, как мне кажется, он мало что с ними сделал и впоследствии не издавал.

Мы также сделали запись на базе «Пилигрим», где Оля Носова тогда репетировала с группой «Синкопированная тишина» и Motherfathers. Помнится, к нам туда приехал Ричардас Норвила (который, к слову, будет выступать на грядущем «Шуме и ярости») и записал с Ричардом кое-что для своего проекта. Надо бы, наверное, вернуться к этим материалам, отредактировать и издать. Но, конечно, надо получить согласие самого Jandek. И непонятно, в каком виде они должны быть изданы. Скорее всего, на CD или даже на виниле, ведь его музыка не появляется просто так в сети для бесплатного скачивания. По крайней мере, мне такие релизы не попадались.

Вообще Ричард не профессиональный музыкант, а работает, как я понял, в страховом бизнесе. Мы купили в Москве сразу два мобильных телефона, что бы он мог регулярно звонить в Штаты, одним из этих телефонов я пользуюсь до сих пор. Он вполне состоятельный человек. Сам Ричард рассказывал про себя такую историю: ещё в юности он пришёл в гости к друзьям, и там была гитара. Он взял инструмент в руки и играл 40 минут. Люди, которые его слушали, сказали, что это всё очень хорошо и надо продолжать. Он и продолжает до сих пор. Но я думаю, что он принципиально не владеет стандартными гитарными аккордами, например. Он настраивает инструмент всегда по-своему и играет весьма нестандартно. В этом и заключается его уникальность. Естественно, люди, как бы «не умеющие играть на гитаре», на первый взгляд звучат схоже с Ричардом. Однако за все эти годы музицирования он выработал свой уникальный стиль. Есть люди, которые не принимают его музыку и считают его шарлатаном. А есть самые настоящие поклонники, одним из которых был Курт Кобейн, тот же Бек и многие другие. Притом Ричард никогда не пользовался гитарными примочками. Ему понравился мой простейший Zoom, который он и использовал на концертах в Москве. Этот прибор его впечатлил исключительно своей простотой и эффективностью — две ручки на корпусе и две педали.

Каждый вечер мы пили с ним вино. Водку практически не пили, потому что было жарко. И я очень хорошо запомнил, что он идеально варил гречневую кашу. Она у него настолько качественно получалась, что складывалось ощущение, будто он с детства только этим и занимался — варил гречневую кашу. Каждое утро он ходил к метро, покупал зелень и малину у бабушек. Ничего не мыл — это было частью концепции его питания. И мне тоже приходилось есть немытую зелень и ягоды за компанию.

Мы до сих пор с ним на связи. Он очень скупо отвечает на письма — буквально одним словом или предложением. Почти не пользуется интернетом. После его московского визита мы даже хотели сделать совместный концерт в Хьюстоне уже в начале 2011 года, когда мы с Ольгой были в туре на Восточном побережье, но бюджет события постоянно урезался и, в конце концов, свёлся к нулю. Jandek извинился и сказал, что, видимо, не умеет организовывать концерты.

Расскажите про других знаменательных хедлайнеров фестиваля — Pan Sonic. Мне рассказывали, что выступление Pan Sonic сопровождалось всякими техническими накладками. Что было на самом деле, а чего не было?

Мы приехали в «Дом» намного заранее, чтобы установить столы, сделать саундчек, а также развесить фотографии. Были даже представители финского посольства, атташе по культуре в частности. На втором этаже в галерее организовали фуршет — конечно, была водочка финская, вина… Ребята выпили. Нужно упомянуть, что они прилетели, кажется, из Канады, после долгого перелёта ребята подустали. В общем, они довольно прилично выпили. «Дом» был переполнен — возможно, самая большая аудитория, которая когда-либо собиралась там. На улице еще сотня-другая человек, не все смогли вместиться. И концерт Pan Sonic не очень получился тогда. Ребята потом просили не публиковать записи из «Дома». Ко всему прочему, в «Доме» не заработала их видеоприставка — то есть не было их фирменного видео, а был синий экран, который даже неплохо смотрелся. У Мики ещё и забарахлил семплер, в результате ему пришлось играть на оголённых джеках. Но публика принимала хорошо. А потом, пока мы занимались сборкой оборудования и организацией транспорта, какие-то ребята увезли их куда-то с собой. Так что мне пришлось собирать самому весь инструментарий и вещи Pan Sonic в чемоданы и везти их в гостиницу. Мы с Антоном, конечно, волновались, потому что не знали, кто же их увёз. А нам на следующий день нужно было выезжать в Ярославль рано утром, где должен был состояться ещё один концерт.

Однако нужно отдать им должное: когда я добрался до отеля, ребята уже были на месте, но практически не спали всю ночь. Уже в поезде до Ярославля Мика вырубился, а мы с Илпо пошли в вагон-ресторан пить пиво. Однако ждать Мику долго не пришлось: как только он проснулся, знал, куда идти — в ресторан. Вечером состоялся отличный концерт, после которого все снова напились и Мику в номер несли практически на руках. Вообще Pan Sonic крепкие ребята, настоящие профессионалы. Они совершали довольно мощные туры — например, европейский тур со Swans, где подряд отыграли 20 концертов. Поэтому могли выступать вообще в любых состояниях.

Вы рассказывали про ярославские концерты групп, выступавших за несколько дней до «Шума и ярости». Эти концерты можно считать каким-то эхом московского фестиваля?

Ну, с Ярославлем, конкретнее — с Александром Алексеевым, местным энтузиастом экспериментальной музыки, мы сотрудничаем давно. Александр начал делать концерты с привоза Bad Sector и Cisfinitum в начале 2000-х. Впоследствии мы вместе организовали выступления Pan Sonic, Фила Ниблока, Франциско Лопеса, K.K. Null, Андрея Кириченко, Kotra, Франца Помассла и многих других, кто в разные годы участвовал в «Шуме и ярости» и не только. Сложилась традиция: заграничные музыканты в том или ином составе после московского фестиваля или до едут с концертами в Ярославль и в Питер. В этом году в Питере выступят Slow Slow Loris, Medial Ages, Elpueblodechina и Йон Вессельтофт — 18 июня в Музее звука. В Ярославле «Шум и ярость» пройдёт 17 и 18 июня. Соответственно, в Ярославле выступят наши гости из Греции и Португалии, Slow Slow Loris и гость из Норвегии Гауте Гранли.