«Тусы тусами, а про Родину не забывай»: Истории завсегдатаев «Скотобойни»

Мы уже делали фоторепортаж со «Скотобойни» — самой смачной вечеринки Москвы, на которой ребята в спортивных костюмах самозабвенно прыгают под хеппи-хардкор и группу «Убийцы». О чем думают юные тусовщики? Чем «Витчаут» и «Скотобойня» выделяются на фоне московской ночной жизни? Почему бессмысленно дружить с 30-летними и что будет, когда запретят вечеринки?

Лера: Моя первая тусовка была лет в 17, мы с лучшей подругой поехали в «Солянку». Мы были глупыми и покупали алкоголь исключительно в клубе — в итоге потратили на него несколько тысяч. Это не как сейчас: выпил дома и пошёл готовый.

Раньше каждая вечеринка имела больше значения. Не было ни требований, ни претензий к тусам, ты везде получаешь кайф, всё было проще. Я специально готовилась, рассчитывала на встречи и удивлялась случайным знакомым. Теперь всё наоборот: все друг друга знают, и удивляешься скорее, что кого-то не встретишь. 

Мы с Толиком лучшие друзья с седьмого класса, он даже играл на выпускном — ещё без меня. Впервые мы вместе сыграли на «Витчауте»: я была моральной поддержкой. Всё, что Толик сейчас записывает, должно получить одобрение. Мы никогда не конфликтуем насчёт музыки и адекватно оцениваем, что нужно под каждую вечеринку.

ТОЛИК: Простых диджеев до хера, а дуэт — это всегда круче, особенно, когда девка симпотная и круто дэнсит. У нас есть разделение обязанностей: Лера сейчас отвечает за визуальную часть нашего проекта, зовёт ребят, и они снимают видосы. Мы играем в основном рейв и габбу, я её обожаю. Наш новый альбом будет состоять в основном из неё.

Такое впечатление, что габба разошлась именно после нас. Только после наших сетов чуваки с «Витчаута» вдруг начали играть хардкор. Во-первых, это крутая музыка, во-вторых, многие повелись на эту тему: «Да, вот это настоящие 1990-е!», народу нравится, и теперь такое музло играют повсюду. Габрек медленно становится попсой — это плохо, но с другой стороны, круто же — наконец-то мы попали на отличную волну.

Лера: Мы дружим с Витей и Кирой, и когда они разрабатывали «Скотобойню», они были уверены в том, что мы станем там хедлайнерами. Мы — стиль «Скотобойни», и по факту вокруг нас построили весь остальной лайнап. Будем честны: на «Витчауте» очень много быдла и малолеток, а у «Скотобойни» крутая аудитория: она целостная и разношерстная одновременно. Там были интересные ребята, не было ощущения, что их до хера, хотя зал был забит. Говорят, были драки, кому-то зубы выбивали. Мне кажется, там была атмосфера настоящей любви.

Для нас актуален габбер, это отсылка к детству. Это ностальгия, но, блин, габба не для грусти. У поколения нулевых — тех, кто сейчас ходит на «Витчауты» и «Скотобойню», — была золотая середина: с одной стороны дворовая жизнь никуда не подевалась, а с другой — новые медиа, интернет. Это сильно отличается от 1990-х с их вседозволенностью, смешением всего, что только можно представить: рейвов, Эйкона, габбера и Нелли Фуртадо.

Молодёжь всегда требует новое, поэтому всё, что модно, устаревает за считаные месяцы. Так умер «Витчаут», на смену ему пришёл габбер, который тоже исчезнет, и на его место вернётся какое-нибудь техно, джангл — кто знает. Мне габбер нравится больше, чем витчхаус: он позитивнее, под него можно отрываться без допинга, если очень постараться. За пределами вечеринок я слушаю тот же витчхаус и тот же хардкор.

«Скотобойня» отличается от «Витчаутов» только цветами и музыкой — люди те же. Мы все дружим, все друг друга знают, а в соцсетях у нас кучи групп. Мы одна большая настоящая семья, которая переоделась в спортивные костюмы из секондов и пошла топтать на танцполе. Витя и Кира подарили нам классную атмосферу, на их вечеринках приятно проводить время даже не на танцполе. Если присесть в уголок, то к тебе обязательно кто-то подсядет и расшевелит. 

Сегодня на многих вечеринках ребята ничего собой не представляют — это сборище модников. Они ходят на вечеринки, потому что о них говорят, и даже не понимают, что они слушают и зачем вообще всё это делается. Я не бываю на случайных вечеринках — если я прихожу на тусовку, то там играет музыка, которую я чувствую и люблю. А эти люди приходят и тупо обжираются колёс — просто модники, которых ничего не интересует и которые делают то, что им говорят. Вот говорили, что нужно носить всё чёрное и бестолковые балахоны — молодёжь это и носила, сейчас говорят то же самое про спортивные костюмы — они и это съедят. Просто стадо.

При этом раньше оно было хоть как-то поразумнее: если толпе что-то не нравилось, то они сопротивлялись. Сейчас так не делает никто. Организаторы вечеринок (те же Кира с Витей) сами никак не смогут повлиять на молодёжь: поколение за поколением деградирует всё больше и больше, это естественный процесс. Сегодня, когда любой допинг могут достать 14-летние, наркотики являются ключевым звеном нашего общества. Правительству выгодно травить граждан, превращать их в стадо баранов, которыми можно спокойно управлять.

Я начал тусить в 18 лет, а вырываться каждую неделю на тусы стал где-то год спустя: сначала был трэп, «Бойчикс», а на «Бонфайре» не был — говно он. Трэп умер, тусовка стала дерьмовая, школьники всё захватили, а я попал на «Витчаут» — адекватные люди, интересная музыка. Развитием габбер-культуры сейчас занимаются Кира с Витей — они раньше делали «Витчаут». Витчхаус уже невозможно слушать, а танцевать можно только если под водочку. Но ребята старались и делали крутые лайнапы. Я такую музыку не люблю, но благодаря Кире и Вите у меня в плеере есть несколько треков с тех вечеринок.

«Скотобойня» была проведена на высшем уровне, в прекрасном помещении и с отличным лайнапом. Музыка меня нереально прокачала. Чувак под именем Газовая **** разорвал зал: я, например, как псих ворвался на танцпол и устроил баттл по тектонику в пять утра. Если следующая «Скотобойня» будет, то это обязательно должен быть рейв на 24 часа. При этом габбер никогда не станет популярным: это музыка не для масс.

Сейчас на вечеринках в основном техно, а техно я недолюбливаю. Я часто отрываюсь в «НИИ», но если играет отстойная музычка, я просто выхожу во двор и играю в кикер. Я прихожу не ради музыки — музыка и в плеере есть, — а ради хороших друзей, с которыми не поиграешь в настольный футбол каждый день. Идеально, когда и музыка крутая, и знакомых много. Так вышло и со «Скотобойней» — я обожаю олдскульный хардстайл, а техно — это бездушный хаос.

После института я буду делать что-то для страны, а ныть не имеет никакого смысла: все проблемы решаемы, даже то, что рубль подешевел, решается покупкой шмоток в секондах. Когда не будет клубов, все будут тусоваться на вписках. Из-за политики не могут запретить все вечеринки: они же запрещают полное говно, масштабную херню. Если ты идёшь на дерьмо сатанистское, то будь готов получить по лицу от каких-нибудь православных, но в «НИИ» они точно не придут. Я полностью поддерживаю Владимира Владимировича и считаю, что тусы тусами, а про Родину забывать нельзя ни в коем случае.

Я была на двух «Витчаутах», потом меня пригласили сняться для тизера «Скотобойни» — там я и познакомилась с Кирой и Витей. «Витчаут» меня пугал, там было по-настоящему страшно. На «Скотобойне» уже не было этих жутких глаз и мантий, люди были добрее, и вообще, мне нравятся бритоголовые мальчики в цветных олимпийках. Меня покорила именно эстетика «Скотобойни», а не музыка — я даже не считаю, что это музыка. На «Скотобойне» я по-настоящему танцевала — не знала, что могу вытворять такое. Возможно, сработала атмосфера и люди, которые там были: я пришла и сразу увидела кучу знакомых лиц, все обнимаются и общаются, и они такие: «О, пришла Сима», и я уже счастлива.

Музыкальные пристрастия сверстников мне не близки: я люблю живую музыку. Раньше слушала The Retuses, Beirut, но сейчас в основном классику и неоклассику, ещё в детстве меня покорил Ян Тирсен и уже отрочестве — Майкл Найман. Ещё слушаю музыку, которая дорога мне как воспоминание: например, сколько себя помню, мой дядя включал Земфиру, и поэтому я знаю все слова наизусть, а папа пел мне на ночь Вертинского, когда я была ещё совсем малюткой.

Из мест мне нравится филиал бара «Мишка» в Москве, особенно из-за сетов Кирилла Иванова. Да, это электронная музыка, но её согревает человек, который её играет. Ещё я хожу в «Родню» и в «НИИ». Несмотря на то что многие мои знакомые считают, что это уже слишком заезженная тема, я всё равно влюблена в это место, мне там очень нравится.

Я люблю академическую музыку, но если выбирать между концертом и вечеринкой на всю ночь, мой выбор — тусовка. Скоро молодость закончится, выйду ли я замуж, поступлю ли в медицинский и буду врачом — у меня не будет времени и сил на клубы. Даже если я захочу потусить, то лет в 30 это будет выглядеть глупо. 30–40-летние дамы, которые танцуют в «Стрелке», символизируют для меня одиночество. Редко встретишь взрослую пару, которая бы развлекалась вдвоём. Может, у взрослых какие-то свои ночные клубы, но я думаю, что им для счастья не надо тусоваться.

Вечеринка — это способ убежать, а разве счастливым парам нужен побег? Вот моя реальность — это ад, а ад — это когда тебе всегда неспокойно: ты не знаешь, что тебя тяготит, просто что-то, весь мир, всё вокруг. Ты хочешь уйти, но не можешь. Порой возникают иллюзии выхода — например, на вечеринках. А утром ты возвращаешься домой, и тебе только хуже. Я считаю, что от этого избавляет замужество. Все наши беды от чего? От эгоизма. А замужество от эгоизма освобождает. Домохозяйка, мать — она забывает про свою жизнь и живёт для детей и мужа. Жена служит семье.

Я поддерживаю православную идеологию. Хорошо, что я родилась в верующей семье, это может звучать странно, но я думаю, что так у меня есть хоть какой-то шанс на спасение. Родись я в обычной семье, вряд ли у меня когда-нибудь появились мысли о Боге. Своих детей я собираюсь крестить и растить в вере. Но я не буду делать этого насильно, если в сознательном возрасте — лет в 14 — они скажут, что не хотят этого.

Я не люблю затрагивать вопросы политики. Не то чтобы я считала Путина своим вторым отцом, но близко к тому. Поэтому я симпатизирую тому, что происходит. Я рада, что направление, куда двигается наша страна, конфликтует с культурой беспечно тусующейся молодёжи.

Я начала тусить в 14-15 лет. Это возраст, когда рвёт башню, когда хочется протестов, поэтому сначала я была эмо — как и все, а потом стала «той девочкой, которая мошится». Моими первыми тусовками стали концерты. Я переехала в Москву из Владивостока, и концерты в «Плане Б» и «Вольте» меня быстро начали угнетать. Во Владике была тесная движуха, любому концерту радовались, люди отдавались музыке. А здесь у меня поначалу вообще не было друзей. Всё изменилось, когда я пошла работать, завела новых знакомых и попала на «Витчаут».

Мой первый «Витчаут» был круче всех гигов, на которых я была. Там было очень атмосферно, и в какой-то момент мне резко стало грустно. Грустно от всего: от проблем с переездом, с парнем — переживания идеально совпали с вечеринкой. Это было больше, чем веселье. Когда мы начали танцевать в толпе, я почувствовала свободу, единство. Наши танцы были разговором. Эти ощущения настолько запали мне в душу, что я перестала интересоваться тяжёлой музыкой и начала угорать по электронике.

С каждым новым поколением взросление происходит всё раньше и раньше. Мы взрослеем быстрее своих родителей, и в 15 лет знаем всё, попробовали всё и побывали везде. У них такого не было — максимум ходили на дискотеку. Это печально, но с другой стороны — мы быстрее остепенимся, сделаем свою жизнь грамотной и всего добьёмся раньше. Кстати, моя мама иногда слушала габбер в молодости. 

Если когда-нибудь клубная жизнь накроется, то я и слезинки не пролью. На вечеринках я многое осознала, я узнала, что читать, как понимать, в каком русле нужно развивать свою голову. После знакомств на тусовках я даже начала читать книги по философии. Рано или поздно это должно закончиться. Со взрослой жизнью приходят проблемы — не всю ведь жизнь тусить.

Но сейчас мне нравится, что люди на вечеринках отпускают себя, делают странные вещи, танцуют до упаду. Они приходят тусоваться, чтобы отдаться музыке и забыть обо всём. Тусовки дают свободу — это главное.

Я начал панковать лет с 14–15, самое яркое воспоминание из тех лет — это концерт Prodigy. В 15–16 лет тусовался у себя на районе — в лесах и полях. Я жил в Люберецком районе, там было много гопников, а мы устраивали мародёрство и погромы. С возрастом это прошло, всё стало культурнее и осознаннее. Границ совершенству нет, но. по сути, как я жил, так и живу, просто сейчас больше угораю по рейву, а не по панку.

Я попал на «Скотобойню» через «ВКонтакте», и, если честно, видео меня впечатлило сильнее самой тусовки. Больше всего вопросов к организаторам: были большие проблемы с туалетом и курилкой. Ещё я бы хотел увидеть лица постарше, настоящих рейверов. Люди не должны собираться на танцполе и стесняться — ты либо танцуешь, либо на хер идёшь. Кому ты нужен на сцене со своей кислой рожей. Те, кто собирался на «Скотобойне», — это новая движуха, они не застали габбер в годы его актуальности. У этого поколения есть будущее, и нет ничего плохого в том, что они смещают стариков. Самое главное, что ребята что-то делают — значит, есть жизнь.

Честно говоря, мне похер на то, что происходит в политике. Я тусуюсь, а вокруг меня всё слишком серьёзно, слишком много ложной информации, с которой я даже не собираюсь соприкасаться. На рейвах нет политики, единственные требования — быть культурным и воспитанным. Любая субкультура — это культура и мировоззрение, а мы должны бороться за культуру того же рейва.

В нашей тусовке нет никакого возраста, все тусуются на равных. А как ещё? В любом случае мы, старшие, должны помогать следующим поколениям — учить их. Я человек идейный и своему интересу — перетащить людей в мою субкультуру — посвящаю свою жизнь. Наша тусовка — это и есть неформальная семья. В любой движухе должен быть свой объединяющий момент. Это как небольшая социальная группа, как говорят христиане, все мы братья и сестры. Мы уважаем друг друга, мы уважаем свободу друг друга — поэтому должны быть свободны, нас не должен никто сдерживать. Нужно всё делать культурно.

Россия во многом стала сборищем терпил, которое готово обсуждать только срачи в интернете. Если ты из себя что-то строишь, то все свои слова ты должен доказывать на деле, что-то улучшать. Мы должны показать, что мы не сборище тупых алкашей, наркоманов и маргиналов. Мы не жрём своих ближних и поддерживаем культуру. Начни с себя, начни с ближнего — это, мне кажется, самое важное.

София: Я начала тусоваться этой осенью, это были «Витчауты», «Ковены» и другие похожие вечеринки. Витчхаус я слушала и до этого, но вживую всё звучит в разы круче. Больше всего в тусовках мне нравятся люди и световые эффекты.

У меня никогда не спрашивали паспорт на входе: чаще всего я прихожу со взрослыми друзьями, и с охранниками нет никаких проблем. Правда, однажды в «НИИ» моему совершеннолетнему другу пришлось убедить охранников, что он берёт на себя ответственность за меня внутри клуба, и нас впустили.

У меня никогда не было проблем с родителями из-за моего ночного образа жизни, хоть я не раз приходила домой пьяная. Родители готовы к этому, они знают, что я поставила себе цель, установку: молодость — это прежде всего тусовки. В будущем я планирую завести семью и стать успешным человеком, и это не вяжется с моим нынешним образом жизни, поэтому я не собираюсь тусоваться всю жизнь.

Я тусуюсь ради новых людей и нового общения. После первого «Витчаута» у меня появилось много новых друзей, после каждой вечеринки у меня разрывается инстаграм. Мы с Никитой познакомились, например, через отметки в инстаграме. Сейчас уже все друг друга знают. Мне просто общаться с людьми любых возрастов, огромная часть моей компании состоит из людей за 20. Мне все равно, сколько лет человеку, но вообще я не очень понимаю смысл дружбы, например, с 50-летними, ну или 30-летними.

Никита: Всё началось в феврале, мне не сразу понравились вечеринки. Я думал: «Боже мой, что происходит, где я?» Я даже не знал, куда я иду, меня привели друзья. Там сначала всё кажется странным, но потом, когда вливаешься в атмосферу, тебе начинает нравиться, а под утро жалеешь, что вообще ушёл. Я точно помню первую вечеринку, которая мне понравилась и запомнилась навсегда — это был последний концерт «Прыгай киска». Там мы впервые встретились с Софией.

Мне кажется, что музыка меняется в зависимости от друзей: они приносят мне то, что слушают сами, и я таким образом подсаживаюсь на что-то новое. Когда меняется круг общения, то меняются и вкусы. Ту же «Прыгай киска» мне скинули друзья, хотя я не очень люблю русских музыкантов. Больше слушаю хип-хоп и американскую попсу вроде Ники Минаж. 

Меня напрягают многие законы, которые сегодня появляются в стране, хотя некоторые из них нужны, и многие инициативы я одобряю. Всё движется не в том направлении, в каком должно, но я думаю, что наше поколение не застанет этой точки кипения. Мне кажется, это процесс лет на десять.

Я начал тусоваться на первом курсе — это возраст, когда осознаешь весь вкус взрослой жизни. Сначала я ходил бессознательно в клубы, по концертам. Первым культурным шоком для меня стала «Арма», после неё я искал в России что-то похожее, но так и не нашёл. Потом появился «Витчаут» — новый костяк моей ночной жизни. Кроме того, у меня есть несколько клубов, куда я могу отправиться в любые свободные выходные: «НИИ», «Редакция», Powerhouse. Пойти просто потусить — бессмысленно, всегда нужно иметь представление о том, что за музыка будет в клубе.

На одном из «Витчаутов» я был в терновом венке и с длинной бородой, это разошлось, и теперь очень многие ходят на вечеринки так же, а меня стали называть Чёрный Иисус. Вокруг «Витчаута» образовалось настоящее сообщество, больше 50 человек — у нас есть много групп, пабликов. Даже «Подслушано Витчаут» есть — я там появляюсь иногда. Теперь на вечеринках царит тёплая атмосфера настоящей дружбы — особенно на «Скотобойне».

Мне кажется, мы живём не западным образом жизни, и всё, что сейчас происходит, это ещё круче и интереснее, чем те же самые хиппи. Сегодня нет такой угрозы, что правительство возьмёт и начнёт запрещать вечеринки. Это происходит не по всей России и не с нашими вечеринками. Мы же не о концертах Мэрилина Мэнсона и группы Burzum говорим. Для меня религия — примитивнейшая вещь. Ну запретит церковь какой-то случайный концерт, никто же на это не обратит внимания. Люди продолжат тусоваться, несмотря на любые запреты. Если православные активисты и станут запрещать вечеринки и закрывать клубы, то это породит ещё больший протест, андеграунда будет в таком случае ещё больше.

Я начала тусить в 15, начинала с Powerhouse и «Солянки», а сейчас всегда хожу в «НИИ». Он раньше был таким уютным: ты приходишь в клуб, а там все твои друзья.

Я ходила на все «Витчауты», начиная с пятого. Была даже на седьмом, когда была облава омоновцев. Я ненавижу «Шабаш», но мне очень запомнилась эта вечеринка, я тогда попала танцевать на сцену. Но я не считаю себя витчуганом, потому что ходила туда из-за друзей. Музыка, конечно, нормальная, но я никогда не следила за ней, например, во «ВКонтакте». На «Скотобойню» меня позвали Кира с Витей — мы все знакомы, мы уже очень давняя семья, которая часто собирается и без вечеринок.

Я никогда не скрывала от родителей, куда я иду. Они мне доверяют и понимают, что у меня есть голова на плечах, поэтому я могу спокойно проводить ночи на вечеринках. Но у меня есть проблемы с общением с ровесниками: когда я заканчивала школу, то даже не получила выпускную фотографию с одноклассниками. Мне не нравилось школьное общество, и во многом поэтому я начала общаться и тусоваться со старшими. Я всегда выделялась: не так одевалась, не так себя вела. Никогда не ощущала себя неформалом, но в школе меня в основном избегали. Зато учителя меня любили.

Я жила в культуре габбера и была с ней тесно связана: у меня 28-летняя сестра, и она всегда тусовалась. Мы кардинально разные, но я перенимаю то, как она одевалась и что она слушала. Дело не в поколениях, а в среде, где мы обе выросли.

Я тусуюсь с 16-ти. Первыми вечеринками были трэп, локти, всё остальное. Потом я попала «Витчаут» с друзьями из трэп-тусовки, дальше — «Скотобойня». Самые крутые вечеринки будут в будущем, потому что всё, что было раньше, — полная чушь. Но «Витчаут» меня поразил: до этого я ходила на тупые и безыдейные вечеринки, а к нему специально готовилась, покупала чёрные вещи, собирала образ девочки-гота. На «Витчауте» был настоящий трэш. На вечеринках Киры и Вити волшебная атмосфера, где возраст не играет никакой роли: я общаюсь с любыми ребятами, а узнаю возраст уже потом. 

В Москве всегда есть куда сходить, но мои любимые клубы — LOL и «НИИ». При этом мне часто не нравится, как вечеринки организованы. На той же «Скотобойне» были ужасные условия: в курилку и туалет было не попасть. Я влюбилась в музыку и атмосферу вечеринки, но с организацией нужно что-то решать.

До «Скотобойни» я мало слушала габбер, этого не было в семье — мои родители всегда были домашними. Но мода всегда возвращается — это круговорот природы, возвращение габбера предсказывали ещё несколько лет назад. Мама теперь удивляется моим нарядам из «Мегастиля», которые точь-в-точь повторяют её одежду 20-летней давности. 

Современной молодёжи гораздо больше дозволено, чем лет 20 назад. Мы можем одеваться как хотим, вести себя как хотим, слушать что хотим. И я боюсь, что всё это могут у нас в одночасье отнять. Через несколько лет, конечно, я всё равно повзрослею, у меня, может быть, будет семья, и мне будет не до вечеринок. Но если сейчас всё прекратится, то я потеряю очень многое. Ночная жизнь важна для меня именно сегодня, я ведь всю жизнь тусоваться не стану. Мне хотелось бы думать иначе, но я уверена, что через несколько лет я стану другим человеком.