Электронный героин: Как лечат интернет-зависимость в Китае и других странах мира

Теперь по порядку. В 1995 году, всего через несколько лет после начала эпохи общедоступного интернета, американский психиатр Айвен Голдберг написал шуточное эссе о психологическом расстройстве, которому он дал название интернет-зависимость (Internet Addiction Disorder; IAD). За основу исследования Айвен взял другое психическое расстройство — игроманию. С помощью параллелей и дополнений он описал интернет-зависимость как болезнь, способную снизить уровень самоконтроля и вытеснить реальную жизнь миром единиц и нулей.

При этом усиленное залипание перед экраном компьютера Айвен сравнил с употреблением психоактивных веществ, таких как кофеин, кокаин, морфин и другие, которые влияют на функционирование центральной нервной системы. Несмотря на иронический характер эссе, мировое психиатрическое сообщество приняло его всерьёз и задумалось. Например, английский психолог Марк Гриффитс, специализирующийся на игромании, тоже внёс свой вклад. Он предложил шесть критериев, по которым можно определить интернет-зависимость.

В частности, одним из симптомов является вытеснение: глобальная сеть поглощает все ваши мысли, даже если вы отключены от интернета, вы всё равно думаете о том, что хотите проверить сообщения в фейсбуке или выложить очередную фотографию вашего кота в инстаграм. Другой симптом — это конфликт. С окружающими вас людьми, которые хотят с вами поговорить, а вы раздражаетесь, что не можете спокойно проверять ленту «ВКонтакте». С другими видами деятельности, когда в ваших планах игра в World of Warcraft, а не встреча с друзьями. И, наконец, конфликт с самим собой, когда вы обещаете себе проводить меньше времени в сети, но всё равно открываете очередной сайт.

Айвен Голдберг

В 2008 году правительство Китая первым в мире решило подойти к этой проблеме всерьёз и провозгласило интернет-зависимость угрозой здоровью населения номер один. Чиновников испугало повальное увлечение населения интернет-кафе и онлайн-играми. Открылось огромное количество реабилитационных центров, большинство из которых до сих пор управляются военными в отставке.

Центры, обычно не государственные, представляют собой синтез армии, тюрьмы и психлечебницы с армейской дисциплиной, дедовщиной со стороны врачей, решётками на окнах, принудительным приёмом антидепрессантов, запретом на письма родственникам и прочими радостями невольной жизни. Если вы откажетесь проглотить таблетку, вас отправят в карцер на денёк для осознания своей неправоты. Может показаться, что это наилучшие условия для содержания серийных убийц, но не тут-то было.

Лечат такие центры в основном подростков. Во-первых, тинейджеры сильнее других склонны к депрессивным и асоциальным настроениям, что выливается в отрицании реального мира и просиживании штанов в интернете. Во-вторых, у них просто никто не спрашивает, хотят ли они лечиться. Родители говорят своему «больному» ребёнку, что везут его на семейный пикник, выгружают около реабилитационного центра, отдают деньги (немалые!) и позволяют санитарам связать своё ненаглядное отпирающееся чадо и препроводить его в комнату заточения. На месяцок-другой, до полного излечения.

Лечение затягивается на три-четыре месяца и представляет собой смесь из постоянных физических нагрузок с подъёмом в шесть утра, отбоем в девять вечера и приёмом лекарств. Рассказы заключённых детей о причине их заточения интонационно больше похожи на признания особо опасных преступников: «Я не выходил из комнаты три дня и сидел в интернете, потом мои родители привезли меня сюда», «Я стал хуже учиться и начал много часов сидеть в интернет-кафе, моя мама долго ругалась, а потом позвонила сюда, и ей сказали, чтобы она меня привозила».

В 2009 году умер подросток по имени Дэн Сэньшан от побоев стулом со стороны надсмотрщиков за то, что он упал и не мог дальше бежать по плацдарму. Вскоре обнаружилось, что дети в реабилитационных центрах умирают чаще, чем дома от интернета. Китайское правительство долго отпиралось, ведь рекламу лечебниц показывали по государственным каналам, что заставляло среднестатистического китайца верить в надёжность и эффективность лечения. Однако из-за того, что череда смертей вызвала настоящую бурю возмущения (в основном в интернете, естественно), чиновникам пришлось запретить использование электрошока и побоев в центрах реабилитации.

 Вскоре обнаружилось, что дети в реабилитационных центрах умирают чаще, чем дома от интернета.

Закон вышел, но в нелегальных лечебницах-тюрьмах ничего не изменилось. Электрошок заменили психологическим давлением и более изощрёнными телесными наказаниями. Так, на днях стало известно о смерти девушки по имени Гуо Линлин: инструкторы заставили её падать пластом на асфальт без группировки на протяжении двух часов за то, что она без разрешения решила помыться в ванной.

В России интернет-зависимость не входит в перечень официальных заболеваний, что не мешает множеству частных клиник предлагать её лечение наравне с избавлением от алкогольной или наркотической зависимости. Естественно, за определённую сумму. Так, в зависимости от клиники курс лечения может обойтись от 15 тысяч рублей до бесконечности. Если вам помимо беседы с психологом и приёмом антидепрессантов захочется пойти за грибами или поиграть в бильярд, который «помогает пережить острые ощущения», можно заплатить дополнительные несколько тысяч и насладиться компанией грибника-врача в сапогах и с корзинкой.

В Южной Корее существует «закон Золушки», запрещающий подросткам после полуночи играть в онлайн-игры.

В Финляндии за интернет-зависимость можно получить отсрочку от армии на три года. Предполагается, что за этот срок «больной» успеет вылечиться и стать социально активной единицей финского общества.

В США с 2009 года существует программа Restart, где за 45 дней и около 15 тысяч долларов вас с помощью занятий в команде, походов в горы, работы с психологом и отдыхом на природе вылечат от привычки строчить в твиттер и фотографировать еду для инстаграма.

Электрошок заменили психологическим давлением и более изощрёнными телесными наказаниями.