Волки, девушки и «Ангелы ада»: Интервью с членами российских мотоклубов

Перед вами второй материал из серии статей о книге Миши Бастера «Petra. Мототур длиною в жизнь», посвящённой советским субкультурам и постсоветской действительности. Задача статьи — рассказать о ключевых героях и явлениях той эпохи словами наших современников и непосредственных участников событий.

С этой целью мы обратились к членам русского чаптера мотоклуба Hell’s Angels и к Татьяне по прозванию Brunetta — в то время она была одной из немногих представительниц прекрасного пола за рулём собственного мотоцикла. С первыми беседа получилась совсем не о том, что корреспонденту FURFUR хотелось услышать — рассказ Брюнетты восполнил недостающие части истории. В статье использованы снимки из готовящейся выставки Бастера, к вернисажу которой запланирован выход фотокниги.

Татьяна Brunetta

Юрист, мотопутешественник, член MFC «Падонки Мира»

Всё началось с музыки. Тогда с информацией было сложно, иногда попадали в руки экземпляры американского Rolling Stone и других журналов. Гуляли кассеты с записями «зарубежных артистов эстрады». Эти кассеты перезаписывались на японских двухкассетных магнитофонах и передавались дальше. Как-то у меня оказалась кассета с записью Sex Pistols. А кто-то подарил виниловый диск Билли Айдола. Понравилось. Я тогда училась классе в седьмом. Захотелось найти больше такой музыки, кто-то посоветовал съездить на Горбунова, там можно было встретить интересных людей и найти музыку.

Позже были поездки на Тишинку. Во многом на меня повлиял друг и будущий муж, Андрей знал больше и о музыке, и о панках, и о рокерах (слова «байкеры» тогда не было в обиходе). Мы шастали на концерты отличных групп: «Монгола Шуудана», «Звуков Му», Die Schwarzen Katzen и других. Самой любимой из московских групп тогда были «Пого». Иногда бывала на концертах «Наутилуса», выступавшего в странных сборных концертах с дискогруппами типа «Мираж».

Помню легендарных Black Aces, мы видели их на Горбушке. Первый мотоклуб. Мне, тогда ещё школьнице, после просмотра фильма про «Ангелов ада» они казались нереально крутыми парнями. Как многие другие представители субкультуры. Они так разительно отличались от скучных привычных образов одноклассников и знакомых. В этих людях было что-то притягивающее, были в них необычные для того времени сила и независимость. В 13 лет меня выгнали из пионерского лагеря с формулировкой «за несоблюдение правил поведения советского пионера», и в школе иногда доставалось за нестандартность мышления, и в этих людях словно что-то близкое, родное увидела.

Как-то на день рождения Андрей подарил мне классическую косуху. Роскошный по тем временам подарок. Куртка была сшита из старого кожаного плаща, который он приобрел на Тишинке. Там можно было приобрести много занятных вещиц. Сапоги казаки. Модные тогда водолазки. Джинсы. И, разумеется, кучу антиквариата или просто хлама.

 Мы шастали на концерты отличных групп: «Монгола Шуудана», «Звуков Му», Die Schwarzen Katzen и других. Самой любимой из московских групп тогда были «Пого».

Тишинка была и местом сбора людей по интересам, и в то же время там собирались все. Мотоциклисты (рокеры), панки, музыканты, писатели, художники и просто те, кто «в теме». Слово было странное, «неформалы» — так нас иногда называли. Типа маргиналы, но с расширенным смыслом. Недалеко от рынка располагалась «Шкура», в этом небольшом кафе в полуподвале бармен Серёжа варил вкусный кофе по-турецки, и мы часто сидели чуть ли не на головах друг у друга, отогревались с мороза и общались. Обменивались книгами, кассетами с музыкой, фильмами, узнавали новое. Фильмы Бунюэля, Вендерса, Фассбиндера и других мастеров я увидела впервые благодаря тому культурному обмену на Тишинке. 

В МГУ на гуманитарных факультетах тоже было много интересных личностей. И снова обмен кассетами и книгами, потом стали появляться первые CD. А ещё ночами мы с Андреем вели свою радиопрограмму «Саботаж» на радио SNC. Передачи были про индастриал, альтернативную, экспериментальную музыку, мотоциклетные клубы и многое другое.

Почему-то помню, как зимой приезжали на Пушку. В переходе ошивались разного толка личности, часть из них знала по Тишинке. С другими знакомились на месте. Встречались просто так. Повидаться, новости узнать, повеселиться. Летом перемещались на Патриаршие пруды и кафе «Маргарита». Приезжали «Ночные волки» на мотоциклах советских марок «Урал», «Днепр», были иногда М72 и «кашки», а кто-то приезжал на HD WLA 42, что ценилось очень высоко. Советские мотоциклы часто переделывались в гаражах под чопперы, руками своими или товарищей.

Также мы бывали на перформансах Петлюры, а летом проходили концерты в Зёленом театре. Каждые выходные мы проводили с MG Night Wolves (тогда название клуба писали на английском). Круг общения был широк, но не открыт каждому желающему. К новым людям присматривались, какой-то был негласный фильтр. Время такое было весёлое, постсоветское. Но недоверие к чужакам среди неформалов ещё оставалось.

Как-то ранним утром в августе 1991 года мы вышли из парка и вдруг увидели танки... Потом многие парни из клуба отправились на баррикады. Там ещё Ельцин на танке речи произносил. Тревожное было время, но время больших надежд.

Потом открылся первый Sexton на Беломорской. Первые полгода-год там было очень весело. В «Секстоне» появилась немецкая женщина с большим фотоаппаратом, стильная миниатюрная блондинка с короткой стрижкой, Петра. Приветливая, улыбчивая. Она много нас всех фотографировала, потом появлялись фоторепортажи в разных изданиях. В том числе немецком Easy Riders. С Петрой был очень дружен Стас Артамошин «Алкота». Благодаря ей он начал снимать довольно много сам и вскоре стал одним из первых мотоциклетных фоторепортёров. Стас был частью того общества и знал, что и как фотографировать. Работал в единственном тогда тематическом журнале «Мото» и старался повлиять на его стиль в пользу наших интересов (про мопеды для перевозки картофеля читать было скучно).

К тому времени я уже стала задумываться о мотоцикле. 

Тогда мотоциклистов было мало, а девушек за рулём и вовсе были единицы. Как-то на Патриаршие за рулем «Явы» приехала невысокая блондинка Лена Звезда и припарковалась у «Маргариты». На «Яве» ездить было почему-то зазорно, и «Волки» подтрунивали над Леной: «Убери свою помойку в другую сторону, не позорь нас». Но она выглядела невероятно. Была ещё Алла и кто-то ещё. Первый мотоцикл мне сосватал Хирург. Есть, говорит, один «Урал», переделанный для тебя на примете. Водить мотоцикл я почти не умела. Кто-то дал пару уроков, и всё. Так что от нотариальной конторы в центре города, где оформили документы о покупке, до дома я ехала крайне неуверенно. Но спустя пару дней отправилась на первое байк-шоу. Без шлема, без прав… но главное – за рулём своего мотоцикла. На женский конкурс тогда выехали всего четыре мотоцикла: Марина, я, Наташа и ещё одна девочка. А потом уже стала ездить. Так и езжу до сих пор.

Был тогда своеобразный кодекс чести: «Видишь на дороге мотоциклиста с проблемами,  остановись и помоги». Это было обусловлено реальностью — поначалу все ездили на советской технике, «Урал» и «Днепр» частенько ломались. Кому-то запчасти нужны простые были, у кого-то бензин заканчивался не вовремя, а я так вообще не разбиралась, что в нём может сломаться. Так и знакомились часто, на дороге.

Сергей и Александр

 СПОРТСМЕНЫ, ЧЛЕНЫ КЛУБА HELL’S ANGELS

«Думаю, парни в книге всё прекрасно рассказали и без нас. Ничего там особо романтичного не происходило: шёл 1989–1990 год, мы все были подростками и сбились в стаю. Ни о каких мотоциклах вообще тогда никто и не помышлял», — медленно говорит Александр, длинноволосый человек в косухе; он сидит через стол и без видимого интереса наблюдает за ходом интервью.

Мы находимся в дальнем зале «Шанти», помимо Александра в комнате спортсмен, бритый бородач в шёлковом спортивном костюме по имени Сергей. Последний выглядит шире и мощнее всех, кто будет входить в помещение, — он и примет на себя большую часть ответов на вопросы. Оба они — члены одного из российских чаптеров легендарного мотоклуба Hell’s Angels. Hell’s Angels постсоветской России вырос из группировки «Ночные волки»: я здесь с целью поговорить о том, как всё было устроено в то время и сегодня, услышать какие-нибудь человеческие истории о самой закрытой и известной байк-группировке. Но почти сразу же становится понятно, что лучше всего можно судить о клубе по тому, что мои собеседники о нём не рассказали.

«Мы с уважением относимся к нашему прошлому, но от нас вы не услышите, как раньше было хорошо, а сейчас плохо, — Сергей раскуривает сигару, по толщине спорящую с пальцами огромной руки, и добрым глубоким голосом излагает. — О прошедшем жалеют те, кто не нашёл себя здесь и сейчас. Клуб Hells Angels — это старейший клуб мира, и мы не стоим на месте, развиваемся. Тогда мы ходили на сейшены из протеста — всё это было запрещено. Сегодня мы ведём спокойный, можно сказать, здоровый образ жизни, занимаемся спортом: Саша, вот, мастер спорта по пауэрлифтингу, я мастер спорта по шести видам». Следует история о том, как Америка из свободной страны стала полицейским государством, где нельзя сделать красивой женщине комплимент — по Сергею видно, что это большой недостаток этого государства.

Он делает глоток воды и продолжает: «Вы поймите, мы чётко вне политики: у нас в клубе ребята татары, русские, евреи. Мы все братья: как в любой семье, и у нас случаются разногласия — бывает, что можем лицо друг другу набить, но согласно внутреннего кодекса. Дошли до той точки, после которой аргументов не остается, кроме как помахать кулаками — ну вышли, побили лицо, утихомирились, обнялись, выпили пива. Это семья». На вопрос, чем занимаются «Ангелы ада» в зимние месяцы, когда кататься нельзя, Сергей шутит: «Зима — это только девушки, зимой у нас секс исключительно. А вот как сезон начался, с нами бесполезно искать встречи: летом мы не размножаемся».

По преданию, которое могут подтвердить только свидетели событий, предпочитающие молчать, в последние годы среди байкеров различных клубов старой школы наблюдается раскол: «Мы чётко, в отличие от очень большого количества клубов, стараемся избегать гегемонии, завоевания всей России, участия в митингах, лозунгов. Мы просто ездим на байках, встречаемся вместе, занимаемся спортом вместе. У нас через две недели дан-тест — такой тест в карате, серия из 30-ти боёв, своего рода, посвящение, через которое должны пройти все члены клуба, независимо от самочувствия. Чем бы ты ни занимался весь год, знай, что наступит день теста, когда тебя будут больно бить. И тот, кто год не тренировался, просто „посыпется“.

А, если ты не прикладывал усилий в бою, что нам даст гарантии, что завтра ты защитишь своих ребят? — раздаётся рингтон из колокольного перезвона, Сергей, вежливо извинившись, берёт трубку и просит перезвонить. — Если к нам в семью кто-то попытается вторгнуться и что-то у нас отобрать, это будет его самая большая ошибка в жизни. А так мы очень миролюбивые». Сняв олимпийку, Сергей радостно демонстрирует другу принт на майке со словами «In Arms We Trust» — оценив охват бицы, на глаз превышающий мою голову, верю в силу лозунга. К этому моменту мне начинает казаться, что при относительно осёдлой (если не считать выездов и рабочих командировок) жизни моих собеседников, их интенсивные тренировки есть часть чего-то большего, потому я интересуюсь, к чему они себя готовят.

«Самурай, выходя за дверь, видит врага, — вдруг из сигаретного дыма слышится медленный голос Александра на том конце стола. — К войне никто не готовится, Серафим, но мужчина — это уже определённая планка. Человек так устроен, что, если он не самосовершенствуется, он останавливается в развитии». Сергей добавляет к ответу Александра, что основные принципы Hell’s Angels — это вроде кодекса чести офицера, «не оскорблять женщин, не предавать друзей, родину». Пока я пытаюсь вспомнить хоть какую-то цитату из «Хагакурэ» и сравнить её с кодексом чести белых офицеров, Сергей, спецназовец, обращаясь к официантке не иначе как «доча», просит поменять пепельницу и принести «его» сигару.

В эту часть здания начинают заходить другие здоровяки — члены Hell’s Angels — и молчаливо устраиваются на небольшом отдалении от нас. Быстро взглянув на вошедших, я спрашиваю, чем российский чаптер клуба отличается от зарубежных: «Один сотрудник милиции как-то сказал мне: вот пишут, что ваш клуб замешан в наркоторговле. Я говорю, дружище, зайди в открытые источники интернета и посмотри, сколько сотрудников правоохранительных органов были арестованы и задержаны за дела, связанные с наркотиками. А теперь покажи мне хоть сколько-то ребят из любой российской байк-команды, замешанных в подобном! В том-то и дело: нас с другими чаптерами объединяет одно название, но, точно так же, как в каждой стране своя конституция, у байкеров Hell’s Angels в России — свой внутренний кодекс». Хорошо, спрашиваю, а как байкеру со стороны к вам присоединиться? Внезапно (как все три раза за интервью) отвечает Александр: «Вот вы с кем живёте — у вас же семья? Можно к вам присоединиться?» Звучит справедливо.

Подытоживая беседу, я спрашиваю про самое страшное — о травмах и опасности аварий с летальным исходом. С тяжёлой интонацией Сергей отвечает: «Человек, который садится на мотоцикл, должен понимать, что он рано или поздно — скорей всего, рано — ляжет и может уже не встать, остаться инвалидом. Если человек это принимает и продолжает кататься, это первый шаг, чтоб идти дальше. Каждый из нас падал и ложился. Такая жизнь. Ничего страшного. Мотоцикл — это свобода, понимаете?»