Мототур длиною в жизнь: Книга о советских субкультурах и постсоветской реальности

Создатель знаковой фотокниги «Хулиганы-80» Миша Бастер в 2009 году сделал попытку как-то увековечить, структурировать разрозненное (но сжатое, как кулак, внутри комьюнити) сообщество всевозможных субкультур, взрывавших улицы с середины 1980-х. Не секрет, что FURFUR в своих статьях об уличной культуре того времени часто обращается именно к этому источнику как к наиболее авторитетному.

На днях у Бастера запускается новый проект — выставка немецкого фотографа Петры Галл, к вернисажу которой запланирована новая книга о советских субкультурах и постсоветской действительности. Рокерах, панках, скейтерах, байкерах, берлинских рокабиллах и даже дагестанских изи-райдерах и, конечно, окружающих их реалиях глазами этого мотофотографа. Мы в свою очередь, демонстрируя уважение создателю краудфайндинг-проекта этого издания, открываем серию материалов о сумасшедших героях на железных конях из альманаха «Петра. Мототур длиною в жизнь». Выдержки из фотоальбома, интервью с героями и уникальные архивные снимки Петры прилагаются.

Сегодня сложно отыскать субкультуры более закрытые, чем те, что зародились на рубеже распада СССР и провозглашения новой России: очень уж многое в те годы было запрещённым, и, чтобы сохранить общность интересов, не разбазаривать идеалы «тусовки», члены различных банд и группировок держались друг друга, с крайним скепсисом воспринимая новичков и «стремящихся». Строго говоря, сегодня субкультур нет, есть клубы по интересам, куда, по сути, может попасть любой — во всяком случае так считают рокеры перестроечного поколения, неубиваемые только благодаря опыту выживать, мастерству водить свой байк и воле провидения.

Несколько слов о содержании готовящейся фотокниги. Если предыдущие издания и фотовыставки Бастера повествовали о мире «оторванных» тусовщиков и альтернативных модельерах перестройки 1980-х и 1990-х годов глазами ощущавших своё освобождение от Совка фотографов, но всё ещё рождённых в СССР участников событий и субкультурных сходок, то новый сборник раскрывает проблему глазами Петры, юной девушки из субкультурного Берлина, приехавшей в СССР как корреспондент молодёжного журнала и ставшей своим человеком среди московской мототусовки. При этом человека «с Запада», «из-за бугра» — Запада, к которому, собственно, и стремились как будто бы все эти ребята (сейчас уже дядьки, конечно) на мотоциклах, в нашивках, косухах и прочей атрибутике.

Петра — тот самый человек, чьими глазами, наверное, байкерам (они тогда назывались рокерами) того времени и хотелось смотреть на себя (хотелось при этом выглядеть настоящими суперстарз — ну, соответственно самоощущению).

Ниже FURFUR приводит несколько выдержек из книги Миши Бастера, интервью тогдашних «генералов» (по выражению Эда Саксона) тусовки знавших Петру и немало переменившихся с тех пор. Есть ощущение, что нечто похожее может испытывать, в принципе, любой современный амбициозный парень — но временная отдалённость, разделяющая наблюдения героев Мишиного альбома и сегодняшний день придают этим воспоминаниям особое очарование. Такое уж свойство памяти.

Рус

Когда началась перестройка, в СССР хлынули журналисты, озабоченные идеей описать и запечатлеть нового советского человека. Одной из журналисток была Петра. А одним из «новых людей» оказался я. Так как я тогда был более или менее главным вожаком металлистов, то она меня, естественно, и обнаружила. Помог ей в этом Хирург. Сама Петра приехала из Западного Берлина — тогда столицы немецких анархистов и неформалов. Она умела снимать таких, как мы: понимала суть тусовки, а не просто картинки делала. Я всегда терпеть не мог красноперых и Совок. Но зная, что наши фото уйдут в несоветские издания, понимал, что выглядим мы здесь более или менее космополитично, «иностранно».

Для меня было очень важно заявить и показать, что мы из СССР и в таком виде пребываем в СССР. Поэтому прямо перед съёмками я нашил на джинсовку как советский, так и германский гербы. Как-то мы сидели с Петрой в кафе и болтали о том о сём. О чём был разговор, не вспомню, но она мне тогда сказала, так, между делом как бы: «Рус, вы сейчас даже не понимаете, что вы сейчас становитесь частью истории. У вас именно сейчас происходит то, что в Америке было в 1960-х, а в Европе в 1970-х. Вы новое поколение уже свободных русских». Я тогда ещё не особо много знал о том, что именно было и какое место занимало движение молодых в те годы в Америке и Европе, поэтому большого значения её словам не придал. Да и не знал я ещё тогда, что из всех нас и наших неформальных движений получится.

Алекс

Двухскоростной период очень быстро закончился, но вместо него появилась простая идеология: надо ездить, по-любому! Позднее, конечно, с появлением видео и прочей информации, это приобретало разные облики и формы, но главными были езда и драйв. Вскоре добрались и до мотоциклов. МХАТ, точнее его задворки, в середине 1980-х стал местечковой площадкой, где собиралась мотобратия из ближайших переулков тогда ещё довольно густо населённого центра, который в те времена расселяли по новостройкам окраин.

Регулярные выезды в город в поисках приключений… Почти все были без прав и документов; некоторые ездили сознательно без глушителей — и все это приводило к постоянному увеличению численности мототусы. Увеличение шло и за счёт того шума и движения, которое внезапно появилось на достаточно тихих улицах слабоосвещённого города, замиравшего после десяти часов вечера, и потому, что все встречающиеся в городе мотоциклисты и мелкие мотобанды оповещались о следующем месте встреч. Именно тогда появилась традиция мигать дальним светом проезжающему мотику.

Площадка в Лужниках стала похожа на муравейник. Там было постоянное движение приезжающих и отъезжающих мотогрупп, гарцевание на задних колёсах и просто безумные гонки по окружающим аллеям, а для своеобразного отдыха нуждающихся был приспособлен троллейбусный парк, где стояли пустые троллейбусы. На открытие сезона 1987-го или 1988-го года на площади в Луже уже собралось около 800 мотоциклов.

Лавр

Все началось с немецкого, кстати, моторчика от мотовелосипеда MAW, на базе которого был собран мопед из системы «дутик». Я как раз хотел стать мотоспортсменом, а получился из меня мотохулиган. С внешним видом по тем нормам и канонам всё было в порядке, так как в суровых советских реалиях я исповедовал «тяжёлый метал» и прикид мой тому соответствовал. Косая кожа, самодельная джинсовая жилетка с разбуянившимися Микки Маусами, мотобутцы на десяти застежках: рукоделие все же было интересней рукоблудия. Всё, как в фильме «Мэд Макс» получалось.

Ну, и носились в таком виде, как и все подобные подростки, сначала по местности, затем начались выезды в Лужу и ко МХАТу. Протест был по кайфу, а кайф от протеста в почёте — быть непохожим на окружающих и ломать правила. Всем внешним видом и поведением не быть похожим на окружающее общество, которое было сковано тогдашними моральными установками и правилами, которые втихую обходили и нарушали многие обычные люди, не говоря уже о партийных бонзах и комсомольцах. На «Урал» я пересел на рубеже 1990-х, как сделали многие мои товарищи, либо на ретробайки, либо на наши тяжёлые мотоциклы. Тогда же я обзавёлся татуировкой. Затем от жуткого безделья собрал тату-машинку и стал этим заниматься. Слава богу, руки росли откуда надо и всё получалось.

Началась клубная жизнь 1990-х, тогда рок-клубы потихоньку стали вытесняться рейверскими. Появился первый байк-клуб «Ночные волки», и вокруг него образовался первый клуб «Секстон». Потом начались байк-шоу и движение стало международным. Петра тогда завязалась с ныне покойным Стасом, делали репортажи про местные мотодвижения, а в 1996 году она устроила Стасу приглашение от журнала «Моторрад» сделать репортаж на заводе BMW, и я за компанию поехал с ними. Про BMW забавное: к Олимпиаде-80 советское правительство закупило несколько их мотоциклов, видимо, для эскорта — так вот, потом, в конце 1980-х, на них ездило спецподразделение по отлову мотохулиганов.

Один из этих BMW в полном оригинальном виде Стас потом перегнал и продал в какой-то музей в Германии, а мне по иронии судьбы достался другой экземпляр из этих списанных мотоциклов. Как раз накануне поездки в Берлин. Тогда уже практиковались поездки на дальние расстояния; я любил ездить в Крым, и мотоцикл производил там неизгладимое впечатление. Гаишники тормозили на каждом посту посмотреть мотоцикл; какой-то кавказец на рынке в Лазаревском каждый день предлагал мне арбуз «за красивый мотоцикл», а потом и вовсе шмали отвалил термоядерной, когда увидел, что мотоцикл с кнопочки заводится.

Эд Ратников

(Саксон)

И всё это совместилось в одно: драйв, концерты, мотоциклы. В этом был какой-то особый шарм — загнать себя в неприятности и искать выход из ситуации. Что и привлекало многих. Стоит отметить, что количество катавшихся «народных рокеров», в пику дресскодированному качеству, было огромным по тем временам. Да и по нынешним временам, наверное, тоже. И даже среди этой «урлы» на мотоциклах были люди, тяготевшие к стилю. Конечно же, это были центровые парни с округи МХАТа. Сначала в Лужу, а потом на МХАТ тайно съезжалась вся Москва, и акты вандализма сопровождали каждый выезд. В тот период у чешской «Явы» появилась модель «Ява-банан». Летом на ночных московских улицах работали поливочные машины, и мы часто ездили мокрыми.

Вне всякого сомнения, помимо музыки на подростковое сознание оказывали влияние и видеофильмы, и развороты журналов про иностранных байкеров. Фильм «Улицы в огне» с Уиллемом Дефо был и вовсе воплощен в жизнь, когда однажды толпа разбушевавшихся мотоциклистов сожгла местной патрульный «козлик». Разлившийся огненной рекой бензин будоражил подростковое сознание… Это случилось в августе 1988 года на Дмитровском шоссе. Кого-то из колонны спереди прижали гаишники, но когда подтянулся «хвост» вереницы из 140–150 мотоциклов, представители правопорядка поняли, что разбираться по закону уже поздно и… врассыпную покинули «броневичок». Да, много мелких заведений, такие как дежурные таксистские столовые и пельменные «зелёный огонёк», в которые уже с середины 1980-х наезжали по ночам моторизированные рокеры на своих «Явах» и «Чижах», поглощая порции пельменей с перцем и уксусом. Ежедневное времяпровождение на тогда ещё свежем московском воздухе приводило как раз в такие вот заведения, ласково называемые в народе «стояками».

Гаишники, конечно же, пытались ставить препоны отдельным «рокерам», но когда те собирались в группы по несколько десятков «коней», это уже была неуправляемая движуха, которая сносила всё на своём пути. Любое некорректное поползновение со стороны немногочисленных владельцев «Жигулей» и «Москвичей» — и машину могли разнести в драбадан. Но таких случаев было немного, и инициатива всегда исходила от жлобов-автовладельцев. Мы ездили в Филевский парк и выделывали там такое, что не всегда удаётся при езде на кроссовых мотоциклах. Милиционеры старались брать всех пешими, когда мы собирались в 30–40 мотоциклов на МХАТе. Но все знали центр как свой дом и уходили — кто проходными дворами, а кто через проходные подъезды или подземные переходы, прямо на мотоциклах... 

Узнать подробнее о книге и поддержать её выход можно при помощи краудфандинг-проекта на сайте Planeta