Культура
Польская тюремная тату: Краткий путеводитель по уникальному стилю
На волне интереса к российским тюремным татуировкам мы решили написать о рисунках, которые набивались в тюрьмах и лагерях стран бывшего Советского Союза и Восточного блока. Начнём с Польши — здесь среди материалов, о которых следует рассказать обязательно, архив польской тюремной татуировки, составленный документальным фотографом Мауриси Гомулицки. На протяжении последних семи лет он собирает изображения польских наколок, и начиная с 2007 года ему удалось сфотографировать порядка 200 человек.
Для своего архива Гомулицки выбирал только самые простые и грубые рисунки — те, для которых требовались только игла и жжёнка или чернила (dziara — «наколки» на польском языке). Мауриси в первую очередь нравилась сама эстетика этих работ, и он не хотел ограничиваться только преступниками, его интересовали и домашние татуировки тоже, но оказалось, что уговорить владельца якоря или разбитого сердца показать свою татуировку не так-то просто. Преступники же, с другой стороны, с гордостью демонстрировали свои работы, а те, кто отсидел больше 15 лет, вообще не испытывали неловкости, задирая рубашку и стягивая штаны перед фотографом, чтобы продемонстрировать свои наколки.
Целью проекта было сохранить историю целой культуры и показать её героев, которые, как никто другой, понимают, что представляет собой олдскульная татуировка, и гордятся заложенной в ней идентичностью. В архиве собраны татуировки преимущественно 1960–1980-х годов, хотя есть и современные работы, выполненные в похожей стилистике, и работы 1950-х годов.
Мауриси Гомулицки
документальный фотограф
Почти каждый заключённый делает портрет любимой женщины или актрисы,
некоторые набивают портрет мамы.
Польская тюремная татуировка не производит такого сильного впечатления, как российская, дословно автор объясняет это тем, что «по сравнению с Россией Польша — маленькая страна, так что и преступников здесь не так много, да и тюрьмы размером меньше, хотя точно так же ужасны». Польские наколки лишены всех тонких нюансов, свойственных российским — здесь нет ни детализированной семантики, привычной нам по Russian criminal tattoo, где каждая деталь татуировки обязательно что-то да значила, ни ювелирной тонкости работы.
Польские тюремные татуировки производят немного наивное впечатление — как за счёт простоты изображений, так и по причине излишней романтичности: почти каждый заключённый делает портрет любимой женщины или актрисы, некоторые набивают портрет мамы, а рекордсмены носят на себе инициалы семи главных женщин в своей жизни и делают до 30-ти женских портретов.
Классическими тюремными мотивами остаются мотивы, традиционные во всех тюрьмах мира: женские головы, жуки, черепа, якоря и немного порнографии. Из сюжетов, привычных в российской тюремной татуировке, можно встретить ранговые погоны, кандалы, чертей, надписи «не буди» на веках и садящееся солнце, символизирующее свободу.
Польские наколки лишены всех нюансов, свойственных российским, —
здесь нет ни детализированной семантики,
ни ювелирной тонкости работы.
Из забавных локальных традиций — Али-Баба (воплощающийся чаще всего голову в тюрбане) как символ и покровитель всех воров. Ещё один частый символ — кинжал со змеёй как зарок отомстить. После того как месть была осуществлена, змее дорисовывали корону.
Особым пластом в польской тюремной татуировке — как, впрочем, и в российской — были антисоветские настроения, которые могли выражаться в надписях вроде «Spiros Kommuneis» («смерть коммунистам» на «тюремной латыни»). Статуя свободы, американский флаг и американский орёл выражали, соответственно, проамериканские настроения — точно так же как и популярные в 1970-х картинки с изображением диснеевских персонажей. Их делали не только в тюрьме и лагерях, но и в субкультурах — и даже на военной службе.
кинжал со змеёй
как зарок отомстить
Из нацистских татуировок часто делали свастику и знак СС — иногда на открытых местах, иногда под мышкой или на внутренней стороне губы. Один из персонажей архива с нацистскими татуировками утверждает, что перерезал горло первому секретарю партии, но Мауриси не очень ему верит. Нередко встречались и американские нацистские татуировки — в том числе с эмблемой Ку-клукс-клана.
Есть в архиве и военные, и армейские татуировки — как правило, стилизованные гербы мест прохождения службы, большое количество девушек под пальмами — даже в тех войсках, которые не имели выхода к морю. Из не самых типичных военных татуировок можно отметить наколку со знаком вопроса, которую солдат сделал в свой первый день морской службы — а в этот день советское правительство приняло очередной неоднозначный документ. Встречаются и очень смешные изображения вроде собаки у бывшего пограничника, которая в советских пограничных войсках выполняется традиционно, но явно не удалась конкретному татуировщику.
Военный герб
Личные истории, стоящие за каждой татуировкой, — основная ценность этого архива.
Личные истории, стоящие за каждой татуировкой, — основная ценность этого архива. Автор спрашивает каждого из персонажей прежде всего не о значении его татуировки в тюремном или военном мире, а о событиях личной жизни, которые с этой татуировкой были связаны. У двух румынских эмигрантов, например, парная татуировка с именем и портретом некой Эльзы; другого героя за самодельную наколку избил отец; у одного из преступников рядом с татуировкой жуткий шрам от металлического стержня, который он проглотил в тюрьме; у ещё одного преступника набито заманчивое предложение для медсестры.
В целом, польские тюремные татуировки представляют собой интересный культурный феномен — в то время их визуальная ценность кажется достаточно спорной, хотя и не лишённой обаяния хоум-мейд-тату. При этом нужно не забывать о том, что автор архива целенаправленно выбирал самые грубые и простые из старых польских наколок и показывает довольно подробную картину главных польских тюрем и детализированное портфолио их мастеров.
Комментарии
Подписаться