Американская готика: Главные герои альтернативного кантри

Есть стили, которые в сознании большинства неотделимы от гендера. Конечно, в мире есть множество и девушек-фанатов кантри (особенно христианского) или индастриала. Но вместе с тем, если верить стереотипам, кантри должен исполнять уставший от солнцепека реднек с колоском в зубах, банджо в руках и уставшим от боли мира взглядом. Герои сегодняшнего поста явно решат такие стереотипы, благодаря чему и стали главными лицами готик-американы и альтернативного кантри.

Дэвид Юджин Эдвардс, похожий не то на одичавшего в прериях проповедника, не то на воспитанного индейцами шерифа примерный семьянин, на сцене превращается в проводник между залом и своим Богом. Христос этого доброго христианина сделан из кукурузного початка, как в культовой новелле Стивена Кинга. Такая музыка должна играться не в клубах и концертных залах, а на собраниях пятидесятников, где пастыри читают проповеди с клубками ядовитых змей в руках.

Как и большинство деятелей альтернативного кантри, Эдвардс — многостаночник: помимо Woven Hand играет в последнем составе австралийских постпанк-легенд Crime & the City Solution, снялся в двух фильмах — Blush и The Here After, правда, в роли самого себя.

Музыкой Дэвид увлекся, посещая христианские собрания по воскресеньям. Самостоятельно выучился играть на гитаре и ударных. На волне повального в те годы увлечения Black Flag и Joy Division Эдвардс принял участие в создании нескольких панк-коллективов, которые, впрочем, долго не просуществовали. В 1988 году Эдвардс вливается в состав предтечи всей gothic americana-сцены — группу The Denver Gentleman.

Интересно, что в самих Штатах музыку Эдвардса, корневую во всех смыслах, публика не восприняла. Зато в скандинавских странах певца Христа, ходящего в кукурузных полях, восприняли на ура.

Консервативной музыку 16 Horsepower и Woven Hand назвать трудно: залихватские переборы на банджо сменяются грузным постпанком, а фолковое бренчание гитары превращается в протяжные дроны.

Несмотря на то, что Woven Hand создавался как замена взявшему творческий отпуск 16 Horsepower, звучание проектов хоть и не в корне, но отличается. Музыка 16H — энергичная, с большущей ложкой электрического дегтя, вылитого в бочку коктейля из кантри, блюграсса, аппалачского фолка и музыки американских индейцев. А Woven Hand — более меланхоличный проект, в котором преобладают акустика, задумчивые тоскливые мелодии и смутно уловимая, вынесенная за скобки близость к неофолку.

Главный заводила всего готик-американа-движения — бородач в гиковских очках Слим Цессна — порой предпочитает ковбойской шляпе засаленную тракерскую кепку. Если мрачное кабаре Denver Gentleman было предтечей музыкальной готической американы, то Slim Cessna's Auto Club стал настоящим пророком этой сцены.

Черной тоской, которая сегодня является важнейшим атрибутом любого уважающего себя альт-кантри-коллектива, здесь и не пахнет. Даже самые печальные песни «Автоклуба» напоминают страдания Пьеро в балагане.

Ураганной веселости, впрочем, ожидать тоже не приходится. Если случайному слушателю некоторые номера SCAC напомнят в лучшем случае группу «Ленинград», то более искушенный человек сразу увидит подвох — в таком виде кантри мог бы исполнять карлик из Черного вигвама, которому в кофе плеснули добрую порцию оксибутирата.

Выходец из SCAC с первого взгляда производит неизгладимое впечатление своей внешностью. Непонятно, кто перед тобой: ангел в понимании Джона Карпентера, жертва инбридинга или высушенный мертвец, которому стало скучно лежать под палящим солнцем прерий, и теперь он вышел к людям банджо наперевес.

Джей — внезапно, не американец, а уроженец Канады. По его словам, музыкой заинтересовался после того как его отец, далекий от музыки человек, вдруг смастерил дульцимер — этакие гусли жителей Аппалачей. На маленького Джея это произвело неизгладимое впечатление, а потому, уже перебравшись в Денвер, он сколотил группу De Dar Hee, которую впоследствии забросил ради участия в SCAC, где пел и музицировал на банджо. Параллельно Манли записывает сольные альбомы, в том числе в рамках проектов Munly and The Lee Lewis Harlots и Munly and The Lupercalians.

В руках Манли прекрасная в музыкальном плане, но достаточно беззубая в либретто сказочка превратилась в жутковатое полотно с густым фрейдистским подтекстом. Поскольку Джей является еще и писателем, отмеченным несколькими литературными премиями, на его тексты стоит обратить особое внимание. Чего стоят хотя бы истории про Кассиуса — кастрата-транссексуала в мужской тюрьме.

Алкаши, мазохисты, озверелая деревенщина — Манли вызывает героев своих жутковатых историй из небытия, срываясь с плотного баритона на кликушеские завывания одержимого бесами ковбоя, которые переходят в почти шаманское горловое пение. И все это под великолепную музыку. 

Лонсом Уайетт и The Minister больше похожи на хиппанов, чем на кантри-исполнителей. Однако это не мешает им, в отличие от денверских отцов жанра, делать заявления о тру-кантри, к которому они себя, естественно, причисляют. Хотя покровительство потомственного кантри-исполнителя в третьем поколении Хэнка Уильямса III, чей дед до сих пор считается иконой жанра, а отец стоял у истоков «аутло-кантри», кое-что да значит.

По словам Одинокого Уайетта, кантри всегда было музыкой бродяг, изгоев и рабочего класса. Сегодня же это поп-музыка, поставленная на коммерческие рельсы, которая потеряла всякую связь со своими корнями. Поэтому вся деятельность TPB направлена на то, чтобы вернуть кантри туда, откуда оно пришло — в народ. По поводу народа судить не беремся, однако в нише готик-американы коллектив по праву занимает одну из лидирующих позиций. Непричесанные аккорды, грубый вокал, общее расхлябанное звучание — все звучит как музыка, записанная в двадцатых годах прошлого века.

Впрочем, не одной только стариной жив лидер «Этих бедных ублюдков». В школе он, по его собственному признанию, послушивал метал, пока не наткнулся на диски Ника Кейва и Джонни Кэша. Эти, без сомнения, крестные отцы готик-американы перевернули сознание юного металлиста, навсегда обратив его взор в сторону корневой музыки, пропущенной через общую мизантропию века нынешнего.

Коллектив, так же как SCAC и Джей Манли, пригревшийся под теплым крылышком дедушки Биафры на лейбле Alternative Tentacles. На вокале здесь аргентинская девушка с теплым южным голосом Кэл Кахун, а за музыкальную часть отвечает Джон Рамли, игравший все в тех же Munly, Slim Cessna’s Auto Club, 16 Horsepower и ряде других готик-американа-коллективов.

К сожалению, их дуэт записал на данный момент только один альбом — «Esqueletos», зато какой! Песни на испанском и английском языках, в котором томное танго под горячими звездами южного полушария вдруг превращается в разухабистые сельские пляски в амбаре где-то на задворках Колорадо.