Воскресное чтение: 5 романов, написанных по сюжетам известных игр

«Счастье игрока»

Эрнст Теодор Амадей Гофман, 1820 год

Фараон (он же штосс) — одно из основных развлечений европейского дворянства XIX столетия, оказавшееся востребованным и в XX веке. Это о нем спел Высоцкий знаменитое: «Помню, я однажды и в очко, и в стос играл…» Славу фараону принесли динамичность, относительная незамысловатость правил и вполне определенная зрелищность, с которой игроки должны сражаться на зеленом сукне и не давать скучать зрителям.

Гофмановский текст — зал, полный зеркал: самобытных, сколь-нибудь необычных персонажей здесь нет, все они — отражения и преломления друг друга. На примере судеб похожих героев самый влиятельный немецкий романтик исследует механизм вовлечения человека в игру, из которой ему потом не выбраться. Снисходительность «счастливых игроков» к своей удаче, липнущей к ним, как к акунинскому Фандорину, очень скоро сменяется нечеловеческой алчностью и корыстолюбием — и в такой момент перед героем появляется его двойник, уже прошедший точно такой же путь от баловня судьбы до жадного скряги. Но неодушевленный фараон словно получает антропоморфные черты и сжирает изнутри всех, кому фартит, обещая адептам постоянный крупный выигрыш без последствий — а так, как известно, не бывает.

Расплачиваться приходится в русле романтической традиции — несмываемым проклятием: однажды зарекшийся играть, герой все-таки берет в руки демонические карты, но удача оставляет вчерашнего счастливца. Мир понтирования, банков и сверхбогатств выглядит более привлекательным, нежели спокойная и сытая жизнь с юной красавицей, — и непременно обманывает своим опереточным блеском и фальшивым величием, окончательно ввергая упрямца (не побоялся заложить жену!) на дно — куда ему, впрочем, и дорога.

Правила игры в фараон

Требуются от двух до пяти игроков и колода из 36 карт. Каждому игроку в открытую выдается по карте. Первый, кто получит даму, становится сдающим. Участвующим в игре раздается по четыре карты, остальная колода (талон) ставится на центр стола, верхняя карта переворачивается и кладется рядом. Игроки должны побить верхнюю карту своей, подходящей по масти или достоинству. Игрок пропускает ход и должен взять две карты из талона, если соперник перед ним положил семерку. Дама одновременно бьет любую карту и позволяет поменять масть. Когда игроку нечем сделать ход, он тоже берет карту из талона; если она не подходит, игрок оставляет ее себе. Цель игры — избавиться от всех карт и в течение нескольких партий набрать минимальное количество штрафных очков (туз оценивается в четыре, король — в три, валет — в два, карты от десятки до шестерки — в соответствующее количество очков). Дама может одновременно как прибавить 30 очков, так и списать их, если ее выложили последней. Окончательный подсчет происходит, когда какой-либо игрок достигает отметки в 200 штрафных очков.

«Большой шлем»

Леонид Андреев, 1899 год

В России в винт начали играть в семидесятых годах XIX века. Рассчитанный на четверых, он подразумевает, как в преферансе, переговоры между партнерами (ими становятся игроки, вытянувшие младшие карты) и разыгрывается по сходным с вистом правилам. Пара, собравшая 13 взяток, выигрывает престижный большой шлем, за который полагается весьма серьезная сумма. Андреевский рассказ — как раз об осуществлении заветной мечты любого игрока — и о драматических последствиях этого успеха. Позднейшая перекличка бунинского «Господина из Сан-Франциско» с «Большим шлемом» неслучайна: в обоих произведениях герой гибнет на пике своего существования. Путешествие на роскошном пароходе «Атлантида» для рискового Масленникова заменила счастливая комбинация случайных карт, за которой, однако, не последует никакого внушительного выигрыша.

Неумолимый рок не щадит триумфатора, но милует всех остальных: и робкого старичка Якова Ивановича, и равнодушную хозяйку с ее братом — пошлых, в сущности, людей, которые заботятся лишь о том, чтобы после произошедшего найти другого компаньона. Невинный винт у Андреева высвобождает какую-то огромную мистическую силу, карающую по одной ей ведомым законам, — и ничто не в силах этому помешать. В таком по-своему эффектном приеме, безусловно, чувствуется и поздний Достоевский, и декадентство, и страхи и ужасы, терзавшие непосредственно автора «Большого шлема», — за который Андреев, к слову, получил твердую четверку от Толстого, обычно строгого и придирчивого к молодым писателям.

Правила игры в винт

Необходимы четыре участника и колода из 52 карт. Вытянувшие младшие карты становятся партнерами. Каждому игроку выдается по 13 карт. Партнеры оценивают свои карты в ходе переговоров-торговли и назначают игру — количество взяток, которые планируют взять. Самая простая игра, «Раз!», предполагает, что пара собирается взять не менее семи взяток, а отдать не более шести. При этом за каждую недобранную взятку объявившая игру сторона должна поставить штраф. Для того чтобы собрать почетный большой шлем, нужно взять все 13 взяток.

«Ада»

Владимир Набоков, 1972 год

«Ада» не только самый «упитанный» роман Набокова, но и наиболее полное собрание любимых авторских мотивов, символов и положений, разрабатываемых им в течение долгой и плодотворной творческой карьеры. Пожалуй, абсолютного, временами даже избыточного мастерства среди русских (да и американских тоже) писателей он достиг в построении сложных и разветвленных каламбуров, своеобразном «словесном цирке», по выражению исследователя Джонсона. Последний в сборнике статей «Миры и антимиры Владимира Набокова» показывает, какое значение в «Аде» играет скрэббл, или флавита, как называет популярнейшую игру персонаж Ван.

Сквозь случайно составленные героями слова просвечивает их будущая судьба: «ваниада», к примеру, одновременно намекает и на неизбежное счастливое воссоединение брата и сестры, и на удел Люсетты — третьего ребенка в семье Винов, выброшенного за пределы инцестуального треугольника. За скрэбблом в романе вообще закреплена организация подводного эротического течения: многозначные слова (вроде STIRCOIL и CITROILS), сложные интертекстуальные цепочки, игра англо-русского (и наоборот) перевода — все это описывает особенности и перипетии (зачастую — будущие) сексуальной жизни персонажей. «Ада» в этом смысле — квинтэссенция крайне пристального внимания Набокова к деталям и знакам, весомое доказательство того, что в его романах нет случайных слов и образов, но есть удивительная гармония целого и частей и та недосягаемая «высота чистоты и печали», к которой этот великий писатель стремился всю свою жизнь.

Правила игры в скрэббл

Игрокам выдается по семь букв (всего — 104), из которых они должны составить слова на игровом поле 15 х 15, раскрашенном в разные цвета. На середину выкладывается первое слово, обязательно проходящее через центральную клетку: следующие должны пересекаться с ним или друг с другом. В зависимости от буквы и цвета клеточек, на которых выкладывается слово, игрокам начисляются очки. Нельзя использовать сокращения, а также слова, пишущиеся с апострофом или через дефис. К словарю можно обращаться только для проверки уже выложенного слова. После каждого хода необходимо добрать новых букв до семи. Побеждает тот, кто набрал наибольшее количество очков.

«Принц Госплана»

Виктор Пелевин, 1991 год

Вторая повесть Пелевина застала дышащую на ладан империю и диагностировала новое повальное увлечение населения — прохождение компьютерных игр. 20 с лишним лет назад молодежь и вполне солидные люди увлекались как всевозможными симуляторами (сотрудники постсоветских ведомств и министерств, по Пелевину, в рабочее время в основном водили воображаемые истребители и управляли танками на экране), так и платформерами вроде заглавного «Принца Персии».

Именно с безымянным героем знаменитой аркады отождествляет себя незаметный программист Саша Лапин, центральное действующее лицо произведения. На протяжении повествования он проходит уровень за уровнем в поисках прекрасной принцессы (иначе говоря — правды), попутно выполняя поручения начальства, тоже зараженного эпидемией игромании, и встречая коллег, погруженных, в свою очередь, в персональные виртуальные вселенные. Prince of Persia не просто направляет движение фабулы и разбивает повесть на главы-level’ы в соответствии с тем, как действует главный герой, но и служит универсальной метафорой жизни человека постиндустриальной эпохи, не способного вырваться из нереального мира непонятно кем созданной игры. Единственное разумное решение, которое может принять в такой ситуации думающий человек, — в нужный момент нажать Shift, Control, Return и стрелочку, указывающую вверх, чтобы фигурка Принца «подпрыгнула, выгнулась и в следующий момент растворилась в небе», навсегда покинув запрограммированную и бессмысленную действительность.