Джек Керуак (19221969) — американский писатель, один из основоположников литературного поколения битников. Родился в городе Лоуэлл, штат Массачусетс. Учился в Колумбийском университете в Нью-Йорке, где и познакомился с культовыми представителями бит-движения: Алленом Гинзбергом, Нилом Кэссиди и Уильямом Берроузом, которые стали прототипами героев многих его книг. В 1957 году опубликовал свой роман «На дороге», ставший одной из главных книг бит-поколения. Всего Керуак является автором более десяти романов и нескольких сборников стихов, многие из которых вышли лишь после смерти писателя.

 

Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 1.

Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 2.   

амый центр моего интереса, когда я думаю о спорте как он есть, или как мы говорим в академических кругах, per se, что означает «как он есть» на латыни, — это однажды увиденный мной молодой боксер, торопливо шедший по улице с небольшой голубой сумкой, в которой лежали все главные для него вещи: бандаж, я думаю (я знаю), трусы, жидкая мазь, зубная щетка, деньги, витамины наверное, футболки, спортивный свитер, мундштук, насколько я знаю, под суровыми тусклыми фонарями Новой Англии по дороге в, скажем, Льюистон, штат Мэн, на полуфинальный матч в легком весе по 10 баксов за победу, насколько мне известно, или (О еще хуже!) в Вустер, штат Массачусетс, или в Портленд, штат Мэн, или в Лаконию, Нью-Хемпшир, на океанское Судно или на мчащийся по дорогам Автобус спешит он, и где его отец, я никогда не узнаю, или его мать в каком-то сером многоквартирном доме, или его сестры, или братья на какой-то войне или праздно шатаются  

— С еще не разбитым носом, блеском в глазах и многозначительным взглядом на тротуар он тяжело бежит к своей судьбе, до которой, какой бы она в итоге ни стала, никогда не опустится ни один падший с небес ангел. — Серьезно, какой смысл давать вышибать себе мозги за несколько долларов? — Я увидел этого парня на улице перед небольшим спортзалом, куда забегал мой отец в Сентервилле, Лоуэлл, штат Массачусетс, где-то в 1930-м, когда он впервые приобщил меня к спорту, взяв посмотреть на парней, лупящих подвесные груши и большие мешки с песком, и если Вы увидите однажды тяжеловеса-любителя, колотящего изо всех сил мешок с песком, отчего весь зал скрипит, вы научитесь никогда не затевать драк с какими-нибудь большими парнями, которых встретите в любом баре от Портленда, штат Мэн, до Портленда, штат Орегон, — а того курносого парня на улице наверное звали Бобби Милашка.

 
Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 3.
Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 4.
Рассказ был впервые опубликован в марте 1968 года в журнале Atlantic Monthly.

Тогда мне было восемь, и вскоре после этого мой огромный толстый курящий сигары Па (типограф по профессии) превратил то место в борцовский клуб, организация, спортзал и развитие, говорите что хотите, но ребята, которые были боксерами год назад, теперь стали борцами; особенно старина Ролан Бутелье, бывший неофициально шофером моего отца, потому что отец не мог водить свой Форд 1929 года, у него были слишком короткие ноги или он слишком много разговаривал во время езды, а Ролан был еще и юным другом семьи (около 22) и вдобавок работал у него в типографии. Теперь Ролан был борцом, и моя сестра Нин (10) и я упрашивали его показать свои мускулы, когда он иногда приходил к нам в дом на обычный ужин и, конечно, на праздничные ужины, и ему всегда приходилось соглашаться, и Нин висела на одном его бицепсе, а я на другом, вуух... Вот это телосложение! Как мистер Америка. Однажды он проглотил язык и чуть не задохнулся на пляже в Солсбери. Он страдал эпилепсией. Там, во времена его молодости, мой отец был его другом, работодателем и покровителем. Никакого капитализма, как будто никудышный борцовский промоутер и вдвойне никудышный типограф мог быть капиталистом в городе с населением в сто тысяч, и он честен как день, стремящийся быть долгим.

Так вот, я помню, где-то в 1931-м я услышал, как Ролану дают недвусмысленные указания в раздевалке, пахнущей потом больших парней, и жидкой мазью, и всеми влажными запахами идущими из душа и открытых окон: «Иди туда и т. д.», и выходим я и мой Па, и мы садимся прямо у ринга, он зажигает свою обычную сигару «7-20-4» или «Декстер», начался первый бой, бой, устроенный им самим, Ролан Бутелье против дикого Бешеного Турка Макгу из Лоуэр Хайлэндс, и они выходят и становятся лицом к лицу, они кланяются и хлопают большими руками один другого по шее, и начинают колотить друг друга, и довольно скоро один из них делает резкое движение и с глухим стуком швыряет второго на мягкий ковер, «Ух, ОО», — он обхватил голову Ролана своими противными волосатыми ногами, я вижу, как лицо Ролана (моего героя) покраснело, он бьется там, но парень давит все сильнее и сильнее. Это было до того, как результаты боев стали подстраивать, говорите вы? Ну, Ролан просто получил указание проиграть бой на первой же минуте, а потом в следующую минуту, если возможно, наверстать упущенное для полуфинала и главного боя. Но я видел, как покраснело от франко-канадской ярости его лицо, и он вдруг выбросил вперед ноги и освободился от захвата, и приземлился на задницу, и одним акробатическим движением вскочил на ноги; повернулся и схватил Турка за плечи и толкнул его на канаты, а когда Турок отскочил назад, ударил его головой прямо в живот в стиле Гуса Соннерберга и со всей силы швырнул парня на канаты, и парень перевернулся и приземлился на какие-то выкуренные сигары на площадке перед рингом, где и лежал, глядя вокруг затуманенным непонимающим взором. Как обычно рефери начинает отсчет, тянет время насколько возможно, но тот парень медленно возвращается; как только он перелезает через канаты, Ролан хватает его за шею и бросает через плечо, бедный парень плюхается на задницу, Ролан сверху и прижимает его плечи к полу, но парень уворачивается, и Ролан падает на спину, сжимает его двумя ногами в кедах, переворачивает его на живот, прыгает ему на спину, проводит «Полный Нельсон» (обе руки у другого парня подмышками и смыкаются на шее), делает ему больно, и тот плачет, и орет, и сквернословит, и морщится, затем одним властным и яростным выпадом снова толкает его на спину (одной большой мускулистой рукой) и прижимает его плечи к полу, и он великолепен, выигрывая матч, так сказать, который он должен был проиграть без всякой злой настоящей борцовской ярости.

Я даже в душевой слышу, как мой Па и люди проклинают Ролана за потерянные деньги, Ролан просто говорит: «О'кей, но он плюнул мне в лицо, когда моя голова была зажата у него между ног, когда я был внизу, такого я ни от кого не потерплю».

Неделю спустя Ролан везет меня и Па, мою ма и мою сестру в Монреаль, Канада, на большой уик-энд четвертого июля, где Ролана должны представить самым красивым французским куколкам в городе, девчонкам моего старшего кузена. Он поворачивается и, глядя на меня на заднем сиденье, когда мы проезжаем озеро Шамплейн, выкрикивает по-французски: «Ты все еще здесь, Ti Pousse (мальчик с пальчик)?»

Примерно в то же время мой Па берет меня и мою ма на важный поединок, проходящий (не спрашивайте почему, наверное Лоуэлл был крупным борцовским центром) между двумя чемпионами мира, Гусом Соннербергом из Топсфилда (или откуда-то из Массачусетса, немцем по происхождению) и великим Генри Ди Глейном, чемпионом мира из Франции. — В те дни еще боролись до конца, разве не видите? — В первом раунде Гус Соннерберг стремительно отскакивает от канатов и проводит свою знаменитую атаку головой-в-живот, которая отбрасывает Ди Глейна на канаты, он переворачивается вверх ногами и падает прямо на колени моей матери...

 
Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 5.
Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 6.
Отец писателя владел типографией в Лоуэлле, а сам Керуак уже в возрасте десяти лет стал издавать небольшой бюллетень о местных спортивных соревнованиях, который продавал своим знакомым.

Он смущается, говорит: «Извините, мадам», она отвечает: «Я не возражаю, если это настоящий француз». В следующем эпизоде он запирает Соннерберга ногами своей знаменитой мертвой хваткой и выигрывает первый раунд. Позже, в невероятном скоплении сигарного дыма, всегда заставлявшем меня удивляться, как те ребята умудрялись дышать, не говоря уже о борьбе (в Кресчент Ринк в Лоуэлле), кто-то проводит мучительный кошмарный адский захват ногами, который заставляет некоторых в ужасе бежать домой, и кто-то выигрывает, я забываю кто.

Это было незадолго до того, как бойцовские поединки стали подстраивать.

Между тем в Кресченте проводились и боксерские матчи, и что мне нравилось, кроме самого действия, и так как я не делал ставок, ведь мне было всего 10 — и тогда да и сейчас мне была безразлична игра на деньги, я видел изумительные эстетические нюансы, связанные с боями в закрытых помещениях: слушал, вдыхал сигарный дым, приглушенные вопли, поэзия всего этого... (в которую я сейчас не буду углубляться).

Потому что в любом случае нет времени для поэзии. Единственный способ собрать воедино то, что ты собираешься сказать о чем-то, — разместить все это на масштабной и эмоциональной шкале, основанной на том, что ты чувствовал к жизни на всем ее протяжении. Только недавно, теперь в возрасте 45 лет, я видел, клянусь, точно такого же молодого боксера с печальной голубой сумкой в Массачусетсе, спешащего на автобус в Мэн на еще один нудный предварительный бой, без всякой надежды, ну разве что баксов на пятьдесят и возможно на разбитый нос, но почему должен молодой парень делать такие вещи и заканчивать на последних страницах местных газет, где всегда печатаются репортажи ЮПИ или «Ассошиэйтед Пресс» о матчах: «Манила, Филиппины, Хосе Ортега, 123, из Сан-Хуана, Пуэрто-Рико, победил по очкам Сэма Вреска, 121, Керни, Небраска, в десяти раундах… Хангри Келли, 168, Омаха, Небраска, нокаутировал Росса Реймонда, 169, Оттава, Канада, во втором раунде». Читаешь это и спрашиваешь себя, что делает их столь страстно беспомощными в углу, когда секунданты вытирают их покрасневшие носы. Ну так не ждите, что я когда-нибудь выйду на ринг! Я слишком трушу! Можно ли выразить с помощью словаря, предназначенного для публикации рассказа, что Грасс Уильямс победил по очкам или нокаутировал Грэя Гласса в пятом? Я передохну и подожду бутылку моего тренера, а моего тренера зовут Джонни Уокер.

Перевод Михаила Гунина

Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 7.

Воскресный рассказ: Джек Керуак. Изображение № 8.