У

всех свои увлечения. Кто-то коллекционирует винные пробки, кто-то фотографии своей обширной попы, а кто-то предпочитает бросать вызов возможностям своего тела. Ежегодно Эверест пытается покорить 500 человек, при этом умирает на вершине каждый десятый альпинист — и они прекрасно знают эту статистику. Из-за нехватки кислорода, схода лавин, трудности подъёма и неисправности оборудования. Каждый десятый! Шанс остаться живым и вернуться домой после спуска почти такой же, как при игре в русскую рулетку. Но люди упорно продолжают испытывать судьбу ради захватывающих видов и чувства удовлетворения от выполнения невозможного. Аквалангисты имеют неплохой риск умереть от декомпрессионной болезни, когда растворенный газ начинает пузыриться в крови и блокирует кровоток. Но тысячи дайверов это не останавливает.

А что насчёт полярников, которые живут на станциях много месяцев подряд, проводят исследования и ежедневно рискуют получить обморожение?

Да каждый из нас постоянно испытывает возможности своего тела (для этого необязательно подниматься на Эверест). Мы не спим ночами, чтобы закончить очередную презентацию к сроку, выпиваем на вечеринках тонны алкоголя, ходим зимой в тонких парках, а летом отказываемся носить панамки, потому что не модно, да и не в 1990-х уже живём. Есть ли предел этих возможностей? От чего он зависит? На что вообще способно человеческое тело?

Профессор Фрэнсис Эшкрофт отвечает на эти вопросы в книге «На грани возможного: наука выживания», где подробно разбирает возможности нашего тела в холоде, жаре и в условиях космоса, рассказывает о том, как наше тело реагирует на всевозможные экстремальные ситуации, и даёт интересные советы тем, кто всё-таки решил бросить вызов невозможному.

Эшкрофт возглавляет Центр по изучению человеческого гена Оксфордского университета, она генетик и влюблена в науку. В свободное время она взбирается на Килиманджаро, погружается с аквалангом и пишет научно-популярные книги.

FURFUR публикует отрывок о самых крутых испытателях своих способностей — космонавтах. Что происходит с телом при взлёте корабля, как космонавты умудряются спать и насколько им хреново в условиях невесомости? После прочтения главы вы сможете без проблем представить себе, что чувствовала героиня Сандры Буллок в фильме «Гравитация», пока летела сквозь время и пространство на огнетушителе, и как ей чертовски повезло, что у неё уже прошла космическая болезнь.

   

«На грани возможного: наука выживания» выпущена на русском языке издательством «Альпина Паблишер» в 2014 году.

Как космонавты испытывают возможности человеческого тела: Биолог Фрэнсис Эшкрофт о наших пределах. Изображение № 1.

 

Р

аннее утро 21 июля 1969 года навсегда врезалось мне в память. Вместе с миллионами других людей по всему миру я прилипла к маленькому мерцающему чёрно-белому экрану телевизора, покрытому рябью и «снегом». Слов за шипением и треском было почти не разобрать, однако восторг и напряжение в голосах угадывались безошибочно. Поёживаясь в тёмной нетопленой комнате, едва разлепив сонные глаза, позабыв о стиснутой в ладонях чашке с какао, я перенеслась за тысячи миль, ошеломлённая триумфом науки, технологий и стремления покорять неведомое. Мне было 17, а Нил Армстронг только что первым из всех землян шагнул на поверхность Луны.

Попав в космическое безвоздушное пространство, человек погибнет мгновенной и мучительной смертью. Воздух устремится из лёгких наружу, растворённые в крови и жидкостях тела газы превратятся в пар, разрушая клетки и закупоривая капилляры пузырьками, кислород перестанет поступать в мозг, воздух, запертый во внутренних органах, расширится, разрывая внутренности и барабанные перепонки, а космический холод превратит тело в ледышку. Потеря сознания наступит в течение 15 секунд.

Человек способен выжить в космосе, только прихватив с собой естественную среду обитания, но даже за стенами орбитальной станции космическое путешествие не обходится без испытаний для организма. Первое — это перегрузки, вызываемые ускорением, необходимым для того, чтобы преодолеть притяжение Земли. Второе — прямая противоположность перегрузкам, невесомость. Она может вызывать морскую болезнь, перераспределение жидкостей в теле, сокращение количества эритроцитов и потерю костной и мышечной массы. Если мы хотим осуществить давнюю мечту человечества побывать за пределами Солнечной системы, нужно искать способ справляться с этими трудностями. В этой главе мы рассмотрим, как космический полёт воздействует на организм человека и как бороться с неприятными последствиями этого воздействия.

 

   

§1 Ключ на старт

   

   

Космонавты вышли из этого испытания целыми и невредимыми, опустившись на парашюте в некотором отдалении от старта. Современным покорителям космоса такие сильные перегрузки не грозят.

   

П

ерегрузки, которые испытывает космонавт, меняются на взлёте, поскольку управляются ньютоновским законом движения, согласно которому сила равна массе, помноженной на ускорение. Отрыв от земли происходит сравнительно мягко, поскольку тяговое усилие реактивного двигателя лишь немного превышает вес космического корабля. Самые сильные перегрузки возникают, когда корабль выходит на орбиту, поскольку к тому времени он уже значительно теряет в весе (сжигая большую часть топлива), а реактивные двигатели по-прежнему работают на полную мощь.

Первым астронавтам приходилось испытывать очень тяжёлые перегрузки. Во время запуска корабля «Френдшип-7» в рамках программы «Меркурий» в 1962 году Джон Гленн в течение 90 секунд подвергался перегрузкам свыше +6g, а в какой-то момент даже пиковым — в +8g. Гленн лежал на спине, спиной к Земле, и вектор перегрузок был направлен сверху вниз (от груди к спине), во избежание мучительных ощущений, когда перегрузки направлены от головы к ногам. Но даже в таком случае, по свидетельству одного из астронавтов, «такое впечатление, что на грудь уселся слон». Рекорды перегрузок, которые пришлось вынести космонавтам, зафиксированы при запуске космического корабля «Союз» в сентябре 1983 года. Поскольку за 90 секунд до старта под ракетой-носителем произошло возгорание, старт пришлось прервать, и система экстренного катапультирования подбросила капсулу на километр в воздух, подвергнув экипаж 17-кратным перегрузкам. Космонавты вышли из этого испытания целыми и невредимыми, опустившись на парашюте в некотором отдалении от старта. Современным покорителям космоса такие сильные перегрузки не грозят. Экипаж шаттла или «Союза», которые доставляют космонавтов на космические станции, при запуске подвергается перегрузкам, всего в 3,5 раза превышающим притяжение Земли.

Военным летчикам при катапультировании с повреждённого истребителя приходится переносить куда более тяжёлые перегрузки (целых +25g) — зато менее длительные. После активации рычага сбрасывается фонарь самолёта или раскрывается потолок и взрывается пиропатрон, закреплённый под сиденьем, выстреливая кресло вместе с пристёгнутым пилотом в воздух. Разумеется, чем быстрее произойдёт выброс, тем лучше, однако при слишком сильном ускорении может пострадать позвоночник. В результате экспериментов и полевых испытаний было установлено, что предельная перегрузка не должна превышать +25g — в противном случае резко возрастает риск спинных травм. Самые последние модели катапультируемых кресел оборудованы реактивными двигателями, которые продолжают гореть ещё примерно полсекунды после отстрела кресла, позволяя снизить пиковую перегрузку и риск спинной травмы.

Ещё одна существенная проблема, с которой сталкивается космонавт на старте, — это сильная вибрация. Тряска не просто доставляет дискомфорт, но и затрудняет выполнение ручных операций, вызывает тошноту и резонанс внутренних органов с внешними колебаниями. По малоизученным пока причинам она также вызывает гипервентиляцию и иногда обморок.

 

   

§2 Жизнеобеспечение

   

   

При дыхании, кроме всего прочего, выделяется водяной пар — это известно любому, кто хоть раз сидел в холодную погоду в машине с закрытыми окнами. Они запотевают изнутри в первую очередь из-за влаги, испаряемой нашими лёгкими. 

   

К

осмический корабль должен защищать экипаж от экстремального воздействия космоса. В семи сотнях километров от поверхности Земли количество молекул газа стремится к нулю, а давление приближается к давлению в абсолютном вакууме. Поэтому космический корабль должен обеспечивать и пригодную для дыхания атмосферу, и защиту от непосильного давления. Кроме того, в этом бескрайнем пространстве царит космический холод — примерно –270 °С, однако, попадая под солнечные лучи, предметы раскаляются мгновенно, поэтому корабль должен обладать системой температурного контроля, способной справиться с перепадами жара и холода. Кроме того, нельзя забывать о бомбардировке микрометеороидами и космическим мусором.

Даже кусочек краски, отколовшийся от обшивки спутника, на скорости нескольких тысяч миль в час может пробить опасную брешь в корпусе космического корабля. Иллюминаторы шаттла, испещрённые вмятинами от космической «шрапнели», приходится менять через каждые несколько рейсов.

В 1998 году станцию «Мир» задел грузовой корабль, пробив в обшивке крошечную дыру размером меньше почтовой марки. Воздух со свистом устремился в космическое пространство, но, к счастью, пробоина оказалась слишком маленькой и утечка — достаточно медленной, так что экипаж успел загерметизировать повреждённый отсек.

Экипажу «Союза-11» повезло меньше. При возвращении на Землю спускаемый аппарат совершил идеальную автоматическую посадку, но весь экипаж, к ужасу спасательной команды, оказался мертвым. Как выяснилось позже, на орбите неожиданно открылся клапан выравнивания давления — почти сразу же после того, как спускаемый аппарат отделился от орбитального модуля. Космонавты, уже снявшие герметичные скафандры, чтобы втиснуться в тесную спускаемую капсулу, погибли от удушья. В настоящее время экипажи космических кораблей надевают скафандры при старте и во время спуска, чтобы защититься от возможного падения давления, однако на орбите они носят обычную одежду, не стесняющую движений.

Экипаж первых американских космических аппаратов дышал чистым кислородом под давлением в одну треть атмосферы. Так можно было загрузить больший объем на тот же вес, чем в случае использования воздуха того же состава, что и на Земле (с 78%-ным содержанием азота). Несмотря на то что кислород становится токсичным, если дышать им более суток при атмосферном давлении, под давлением в одну треть атмосферы он вполне безопасен. В корабли серий «Меркурий» и «Джемини» закачивали на стартовой площадке чистый кислород под давлением в одну атмосферу, а затем, после выхода на околоземную орбиту, давление уменьшали. После страшного пожара во время планового имитируемого запуска «Аполлона-1», в котором погибли Гас Гриссом, Эд Уайт и Роджер Чаффи, эту практику изменили. При атмосферном давлении чистый кислород крайне пожароопасен. В трагедии с «Аполлоном-1», судя по всему, повинна случайная искра, попавшая на легковоспламеняющийся материал в кабине, и наполненный кислородом командный отсек тут же охватила огненная буря. После этой катастрофы запуск стали проводить при обычной земной атмосфере и только на орбите переключались на чистый кислород. В советских же космических кораблях с самого начала создавали давление в одну атмосферу и закачивали сходную по составу с воздухом дыхательную смесь — 78% азота и 21% кислорода. Теперь на ту же схему перешли и в НАСА, учитывая вредное воздействие чистого кислорода, которое проявляется, если приходится слишком долго дышать им во время длительного пребывания на орбите.

При дыхании в воздухе повышается содержание углекислого газа, что может привести к головным болям, головокружению и удушью. Следовательно, CO2 необходимо удалять. В космическом корабле это происходит за счет химической реакции с гидроксидом лития (который в процессе превращается в карбонат лития). В апреле 1970 году о канистрах с гидроксидом лития и опасности накопления углекислого газа узнали и заговорили все. Причиной стала авария, случившаяся через два с половиной дня после старта «Аполлона-13». В результате короткого замыкания взорвался один из трех отсеков топливного элемента, питавшего командный модуль. Подача топлива из двух оставшихся отсеков тоже нарушилась в результате взрыва, и космический корабль остался без энергоснабжения. Спасательной шлюпкой для астронавтов стал лунный спускаемый аппарат «Аквариус», на котором оставались резервы кислорода, воды и электроэнергии. К сожалению, запасов гидроксида лития на нем хватало для очистки воздуха от углекислого газа всего на двух человек на два дня, тогда как возвращение на Землю заняло бы более трёх дней и экипаж состоял из трёх. Выпуски международных новостей не замедлили оповестить общественность о том, чем грозит астронавтам избыток углекислого газа. При этом в командном модуле находился достаточный запас канистр с гидроксидом лития, но для воздухоочистительной установки «Аквариуса» они не подходили из-за разницы в конфигурации. Инженеры с Земли сутки бились над решением проблемы, и наконец разработали способ сконструировать импровизированный очиститель воздуха из «неправильных» канистр и разнокалиберного хлама — картонок, полиэтиленовых пакетов, клейкой ленты и старых носков. Я в детстве, как и многие мои сверстники, очень любила телепередачу Blue Peter, где рассказывалось, как делать разные штуки из йогуртовых стаканчиков и эластичных лент. Воздухоочиститель для «Аполлона-13» занял бы первое место среди их шедевров. К счастью, он не подвёл.

При дыхании, кроме всего прочего, выделяется водяной пар — это известно любому, кто хоть раз сидел в холодную погоду в машине с закрытыми окнами. Они запотевают изнутри в первую очередь из-за влаги, испаряемой нашими лёгкими. Содержание водяного пара в воздухе космического аппарата необходимо тщательно контролировать, поскольку переизбыток вызовет конденсацию, а недостаток — сухость роговицы глаз и слизистых оболочек глотки. Для поддержания оптимального баланса воздух в космическом корабле постоянно циркулирует в замкнутом цикле, углекислый газ и частицы пыли удаляются, а влажность и содержание кислорода поддерживаются на нужном уровне.

Внутри космического корабля создаётся комфортная температура в 18–27 °С. Температурный контроль имеет огромное значение, поскольку с одной стороны корабль «поджаривается» на солнце, а с другой — леденеет от космического холода. После того как на станции «Мир» отключалось электропитание, внутри становилось невыносимо холодно, когда Земля заслоняла Солнце, и адски жарко, когда оно показывалось снова. Для поддержания постоянной температуры при путешествии с Земли на Луну и обратно «Аполлоны» медленно вращались вокруг своей оси (это спиральное вращение получило шутливое прозвище «поджарка на гриле»). В шаттле теплоотдача производится через «космические батареи», установленные на внутренней стороне дверей грузовых шлюзов, которые открываются, когда шаттл выходит на орбиту.

Как космонавты испытывают возможности человеческого тела: Биолог Фрэнсис Эшкрофт о наших пределах. Изображение № 2.

 

   

§3 Свободное падение

   

 

Ч

еловек почти целиком воссоздаёт в космосе привычную среду обитания — за одним существенным исключением. Это гравитация. Создавать искусственное тяготение в космическом аппарате нецелесообразно, с одной стороны, потому что задача космических исследований состоит как раз в обратном — уйти от земного притяжения, и с другой стороны, потому что в коротких полётах микрогравитация не особенно мешает работе. Тем не менее физиологический стресс от невесомости довольно-таки ощутим. Она вызывает моментальное перераспределение жидкостей организма от ног к голове и груди и нарушает контроль над равновесием, провоцируя синдром укачивания — так называемую космическую болезнь. В длительных экспедициях она приводит также к уменьшению числа эритроцитов, вымыванию кальция из костей и мышечной атрофии. В течение примерно шести недель все эти нарушения стабилизируются, кроме потери костной массы, которая продолжается до самого конца полёта, и адаптации к ней, даже при смене длиной в год, не происходит.

На самом деле космический корабль, находящийся на орбите, притягивается к Земле почти с такой же силой, что и на земной поверхности. Невесомость же возникает от того, что все предметы в нем находятся в постоянном свободном падении. На Земле мы чувствуем силу тяжести только потому, что поверхность держит нас, не давая притянуться к земному ядру. Если же поверхность исчезнет — при затяжном прыжке с парашютом или коротком прыжке со стены — мы на какое-то время окажемся в невесомости. Вращающийся на орбите космический корабль находится в постоянном падении, но при этом собственная скорость не даёт ему упасть, а несёт дальше по орбите. Строго говоря, во вращающемся на орбите корабле возникает не невесомость (нулевая сила тяжести), а микрогравитация.

Самые низкие орбиты расположены в 200 километрах от земной поверхности — на этой высоте необходимо принимать в расчёт сопротивление воздуха. На более низких высотах сопротивление замедляет космический корабль настолько сильно, что он может войти в штопор и сгореть в нижних слоях атмосферы. Космическая станция «Мир» вращалась вокруг Земли на высоте около 400 километров, но даже там её постепенно притягивало к поверхности, и каждые несколько недель приходилось возвращать станцию на изначальную орбиту. Верхний предел посещаемых человеком орбит задается необходимостью избегать радиационных поясов, которые окружают планету как раз выше 400 километров от поверхности.

 

   

§4 Сон

   

 

Астронавты часто жалуются на то, что в космосе им трудно спать. Отчасти, конечно, это объясняется необычностью самой обстановки. Во-вторых, в космическом корабле довольно шумно, и коллеги, несущие вахту, не всегда соблюдают тишину. Однако, судя по всему, основная причина бессонницы состоит в нарушении так называемых циркадных ритмов организма (биологических часов). Многие физиологические процессы, в число которых входит и сон, управляются циркадными ритмами, которые, в свою очередь, реагируют на смену дня и ночи. Установлено, что в северных широтах во время полярного лета, когда солнце почти не заходит, люди спят гораздо меньше, чем во время полярной ночи зимой. Поскольку космический корабль делает виток вокруг Земли за 90 минут, солнце всходит и заходит с той же частотой, и смена дня и ночи у астронавта существенно сбивается.

Добавляет проблем и микрогравитация. Чтобы не плавать во сне по кораблю, астронавты упаковываются в прикреплённые к стенам спальные мешки. Для хорошего сна большинству людей необходимо ощущение безопасности, но при микрогравитации давление отсутствует, поэтому человек не чувствует, что лежит на поверхности. Некоторые астронавты, чтобы облегчить засыпание, надевают специальную повязку на лоб, создающую ощущение подушки под головой. Такие же повязки надевают на колени, чтобы можно было их согнуть во сне. Кроме того, астронавтам приходится спать в воздушном потоке, чтобы выдыхаемый углекислый газ не скапливался и не вызвал удушья. На Земле постоянную циркуляцию воздуха создаёт ветер или конвекционные потоки, но при микрогравитации конвекционного обмена, способного унести выдыхаемый углекислый газ, нет, поскольку тёплый воздух никуда не поднимается (в космосе тёплый и холодный воздух, как и все остальное, не имеют веса).

 

   

§5 Космическая болезнь

   

 

Д

вижения астронавта, впервые попавшего в космос, раскоординированы, он промахивается, даже просто пытаясь ухватиться за нужный предмет или взять что-то в руки. У многих возникает ощущение кувырка или переворачивания вверх тормашками, может начаться головокружение. От космической болезни страдают примерно две трети астронавтов — иногда в довольно острой форме. В числе симптомов — головная боль, тошнота, головокружение, потеря аппетита, апатия, сонливость, раздражительность. Неожиданно может начаться рвота, зачастую даже без позывов — беспорядочными приступами, между которыми человек чувствует себя вполне нормально. Космическая болезнь способна серьёзно отравить жизнь астронавту, мешая выполнять работу, а для человека, облачённого в скафандр, может окончиться и летальным исходом. Особенно плохо то, что космическая болезнь накрывает астронавта в первый же час после попадания в условия микрогравитации — на начальном, самом важном, этапе полёта. К счастью, через два-три дня космическая болезнь, как правило, проходит.

Обычно космическая болезнь начинается с запрокидывания головы или кивка, хотя иногда её может вызвать даже оптическая дезориентация. Если вам знакома морская болезнь, то вы, наверное, знаете по себе, что можно облегчить симптомы, сосредоточив взгляд на линии горизонта. Астронавтам сложнее, поскольку все ориентиры сбиты. В космосе нет «верха» и «низа». Мир вокруг них перевернут, а ориентиры постоянно перемещаются, как в знаменитом парадоксе Витгенштейна с зайцем и уткой. Некоторых астронавтов это поначалу сильно выбивает из колеи, другие достаточно быстро привыкают. Вот что рассказывает Джон Гленн: «Перед полётом врачи предупреждали, что у меня может начаться неконтролируемая тошнота или головокружение, когда жидкость во внутреннем ухе начнет свободно бултыхаться в невесомости… Но ничего подобного не было… Невесомость мне очень понравилась». Однако во время своего короткого полёта Гленн сидел пристёгнутый ремнями к креслу. Современные же астронавты свободно перемещаются по кораблю, и самых невезучих приступ космической болезни может накрыть даже при виде перевернувшегося вверх тормашками товарища, не говоря уже о собственном акробатическом кульбите.

Несмотря на то что причина космической болезни пока не установлена, предположительно её провоцирует конфликт сигналов о положении тела в пространстве. Пространственная ориентация создается совокупностью сигналов от органов равновесия во внутреннем ухе, от мышечных и суставных рецепторов, «рассказывающих» о положении конечностей, и от визуальных ориентиров. В космосе многие рецепторы перестают получать привычные данные. Визуальные ориентиры сбиваются, поскольку шаттл, например, летает «вверх тормашками» по отношению к Земле, повернувшись к ней хвостовым стабилизатором. В первые несколько дней экипаж обычно пытается сохранять привычную «земную» ориентацию (т. е., по сути, они плавают по кораблю вверх ногами), привыкая к дестабилизирующему воздействию невесомости, но позже, освоившись в новых условиях, располагают тело в пространстве как придётся.

 

   

§6 Возвращение

   

 

В

ход в земную атмосферу и посадка — пожалуй, самая опасная часть космического полёта. Недаром в своей знаменитой речи президент Кеннеди оговаривал не только высадку человека на Луну, но и его безопасное возвращение на Землю. Возвращающегося астронавта подстерегают как физические, так и физиологические испытания. Самая главная сложность — это невероятный жар, возникающий от трения при входе корабля в земную атмосферу. На той скорости, которую развивает корабль при входе, от атомов воздуха отрываются электроны, обволакивая корпус корабля ионизированной оранжево-красной плазмой. Температура в ней достигает 1650 °С, поэтому корабль и экипаж необходимо защитить специальной огнеупорной обшивкой. Дополнительная сложность заключается в том, что верхние слои атмосферы не равномерные, а складчатые, как волны, поэтому при возвращении корабль очень сильно трясет, бросая с гребня на гребень. Особенно опасен процесс возвращения для астронавта, пробывшего в космосе долгое время, поскольку вход в атмосферу происходит с замедлением, создающим перегрузки. В ранних полётах они были очень высокими — до +6g, астронавтам же нынешних шаттлов достаются перегрузки, лишь в 1,2 раза превышающие земное притяжение. Однако даже они весьма ощутимы. Шаттл на входе в атмосферу располагается так, что вектор перегрузок действует в самом неприятном для астронавта направлении, поскольку сердцу становится труднее перекачивать кровь от ног, а выдерживать их приходится около 20 минут. Особенно сложно это для тех, кто провёл в космосе значительное время и чей организм уже перестроился под микрогравитацию. У таких астронавтов резко падает давление, грозя головокружением и потерей сознания в самый ответственный момент, при посадке. Британский астронавт Майкл Фоул, пробывший на станции «Мир» почти пять месяцев, на входе в атмосферу лежал в шаттле пристёгнутый ремнями, чтобы вектор перегрузок был направлен от груди к спине. Иногда, для того чтобы обеспечить внешнее давление, способствующее приливу крови к сердцу, астронавты надевают противоперегрузочные штаны, как у пилотов истребителей.