«Смешение способствует созданию самого интересного искусства»: Интервью с Люком Янгером (Helm)

Деконструированный индастриал, панк-musique concrète, галлюциногенный дроун, даб-техно, без техно и даба — все потаённые углы музыки последних десятилетий сошлись в одном пространстве, безболезненно превратившись в звуковые полотна проекта Helm. Любые табели о рангах современной экспериментальной сцены неочевидны и поверхностны без упоминания имени Люка Янгера — молодого человека из Лондона, одной ногой стоящего в диком английском no-audience-андеграунде, другой — на самых значимых западных фестивалях, обласканного вниманием профильной прессы, но по сей день остающегося вне радаров массовых СМИ.

В середине нулевых (до этого были подростковые забавы с Roland MC-303 и участие в панк-группе) организовал идиосинкратический нойз-проект Birds of Delay, параллельно настроив работу лейбла Alter, где Hieroglyphic Being встречается с Ричардом Янгсом, а Oneohtrix Point Never — с Tomutonttu. Магистральный для Янгера проект Helm существует с 2006 года, но живой интерес более-менее широкой публики получил после издания пластинки «Impossible Symmetry» на лейбле PAN — импринте, наиболее тщательно следившем за изменениями в экспериментальной музыке последних десяти лет и по итогам ставшем главным двигателем происходящих перемен. Помимо этого, Янгер ведёт передачу на лондонской радиостанции NTS с невероятно занятным и причудливым треклистом и играет в хардкор-бэнде The Lowest Form (об этом в интервью он предпочёл не говорить, да и нам об этом нечего добавить). 

Последняя пластинка Helm «Olympic Mess» — его наиболее доступная и ритмически обустроенная запись, если верить пресс-релизу объединяющая индастриал, даб-техно и балеарик-диско, но с неизменным для его звучания беспокойным присутствием и неожиданными препятствиями за каждым поворотом. Следить за эволюцией Helm что внутри отдельного трека, что за последовательным развитием его биографии в целом — занятие максимально любопытное: произойдёт ровно то, чего не ждёшь.

19 марта карельский лейбл Full of Nothing и московское комьюнити Fields привезут проект Helm на вечеринку «Всё и ничего» в центр МАРС, с поддержкой российских единомышленников — супергруппы «Темечко» (участники Love Cult, Moa Pillar, Lovozero, «Тихие камни», «Синекдоха Монток»), Dimitri Mazurov и Zurkas Tepla. FURFUR решил созвониться и поговорить с Янгером об экспериментах в музыке, принципах DIY и смешении жанров. 

Автор: Артур Кузьмин 

Вы начинали свою карьеру с предельным DIY-подходом: релизы на кассетных лейблах, концерты в маленьких клубах. А теперь издаётесь огромными тиражами и выступаете на гигантских фестивалях. Какой стиль поведения вам больше по душе? Что вы потеряли и приобрели в обоих случаях?

Я рассматриваю это как эволюцию прежде всего. Думаю, что я развил более полное представление о том, что хочу сделать со звуком и музыкой, и со временем стал более серьёзно к ней относиться, что, в свою очередь, отразилось в окружающей обстановке и по итогам стало там представлено. Когда Birds of Delay были активны, мы следовали принципу DIY не только по собственному выбору, а скорее по необходимости. В самом начале нам никто не организовывал концерты и не издавал наши записи, мы делали это своими силами и в каждой из выбранных сфер деятельности были ограничены только тем, чего могли добиться сами. Тем не менее этот опыт был существенным для достижения того, к чему мы с тех пор пришли, и помог нам развиваться. С тех пор я потерял чувство наивности и получил хорошее понимание того, что мне точно не нужно.

Сейчас вы один из наиболее важных музыкантов на современной экспериментальной сцене — в тот самый момент, когда все жанры и стили невероятным образом смешались. Нойз-проекты представлены в лайнапах техно-фестивалей, академическая музыка и треки с битом 4/4 идут друг за другом в диджей-миксах, поп-музыка вообще стала похожа на путеводитель по жанрам. Что вы думаете об это смешении? Есть в этом вообще хоть что-то плохое? 

Единственный негативный момент такого смешения стилей и идей существует в программах клубов и фестивалей — это когда экспериментальное выступление оказывается прямо посередине танцевальной вечеринки, что совсем не работает. Есть способы заставить такой подход работать, но это очень тонкая грань между успехом и стихийным бедствием, подразумевающая особый вид организации. В целом я считаю, что это позитивный момент. Я совсем не поклонник идеи загонять музыку в рамки узких микрокультур, жанров и других обстоятельств. Я уверен: смешение способствует созданию самого интересного искусства. 

В вашей музыке присутствует значительное влияние индастриала, важной частью которого всегда была трансгрессия, но в то же время она полностью отсутствует в вашей эстетике. Насколько для вас вообще важны такие вещи? 

Вы должны обдумать, что является вашим собственным определением трансгрессии. Трансгрессия в индустриальной музыке превратилась в термин, описывающий язык, использующий запретные, политически некорректные, сексуальные и подобные этому образы. Но это вовсе не означает то же самое в других контекстах. Я могу утверждать, что отказ принять это в своей эстетике, но при сохранении влияния индастриала — это форма трансгрессии сама по себе, правда, только по отношению к жанру. Мне нравится представлять образы двусмысленно и отделять их от оригинальных источников и контекстов, это идёт рука об руку с моим подходом к звуку и композиции; в каком-то смысле это стало языком, который я использую на данный момент. Я чувствую, что всегда важно не повторяться, делать разные вариации одной и той же записи. После того как определённая работа закончена, всегда присутствует сильное желание подтолкнуть себя на новую территорию, чтобы начать следующую. 

Ростер вашего лейбла Alter отличается пестротой жанров: от техно до нойз-рока и всё, что между. Как вы вообще собираете вместе всю эту музыку? 

Это довольно сложно описать без громких слов. По сути, это просто вещи, которые мне нравятся. Мне нравится издавать вещи, которые едва ли выйдут на других лейблах на момент издания. Всё происходит достаточно органично: я не преследую артистов, не роюсь в SoundCloud и не принимаю демо, например. Если что-то приходит ко мне естественным образом и правильно по ощущениям, то я выпускаю. Мне нравится широкий диапазон музыки, что отражается на лейбле всё больше и больше, и, может, от этого всё сложнее определить его с течением времени, но это так или иначе то, что апеллирует ко мне. Мне нравятся люди, способные соединять точки между проектами, о которых они и подумать бы не смели, но в случае издания их на одном лейбле это может заставить их задуматься.

Ваш последний альбом «Olympic Mess» самый разнообразный в вашей дискографии. Какие изменения в вашем саунде последуют дальше?

Мне это пока самому непонятно. У меня есть несколько идей, но пока я не начну работу над следующей записью этим летом, трудно сказать, что именно последует и какую это форму примет. 

Вашу музыку обычно описывают словами «тёмная», «меланхоличная» и так далее. Но мне кажется, в ней присутствует своеобразное чувство юмора. Это так? Или у вас всё серьёзно?

Я с тобой согласен. Вообще приятно, когда кто-то обращает на это внимание. Я бы сказал, что это как раз то, что, возможно, делает меня англичанином. Как нация мы умеем находить юмор в уродстве или в ситуациях, которые при другом отношении могли бы показаться мрачными или депрессивными. Дух блица! (Так называют период бомбардировки Англии Германией в период Второй мировой войны. — Прим. ред.) Хотя и это я говорю с определённой долей иронии, конечно — я не националист и далёк от этого.