Граффити и татуировка: Что происходит с самыми яркими феноменами уличной культуры

Границы между высокой и низкой культурой стерлись ещё в 1990-х — а сейчас по всему миру происходит следующее: уличная культура становится мейнстримом. Она начинает всё больше и больше интересовать дизайнеров, модельеров, музейных работников — её продают и покупают, копируют и пытаются украсть. На примере двух радикальных направлений уличной культуры — татуировки и граффити — наши постоянные авторы и эксперты Антон Изюмцев и Марина Анциперова рассказывают, что происходит с уличной культурой сегодня.

Антон

Первыми в граффити как в культурном объекте заинтересовались арт-институции. Ещё в конце 1970-х нью-йоркские арт-дилеры начали трансформацию граффити в современное и общественное искусство. Перенос шрифтов с панелей метро на холсты, конечно, демаргинализировал культуру граффити, и значимость культурного высказывания начала теряться. Другими словами, граффити переставало быть граффити на холсте, даже если форма и начертания были очень похожи.

Некоторые, конечно, смогли перестроиться, кто-то даже скажет, вырасти над собой и переквалифицироваться из уличного райтера в художника в более классическом понимании этого слова. Жан-Мишель Баския — известный неоэкспрессионист, друживший и работавший с Энди Уорхолом, начинал как райтер по имени Samo, чьи работы имели много политического подтекста. Теперь его полотна уходят с молотка за миллионы американских долларов. Спекуляция граффити галереями продолжается до сих пор. Райтеров часто используют для джентрификации, презентации или раскрутки нового места. Высказывавшие некогда свой социальный протест на стене, они примкнули к всепоглощающей индустрии развлечений, создавая предметы роскоши и интерьерного оформления.

Марина

Впервые музеи начинают интересоваться татуировками в 1090-е. На первой масштабной музейной выставке 1995 года Pierced Hearts в Нью-Йорке можно было увидеть 300 дизайнов татуировок, художественный критик Элизабет Хесс настоятельно отправляет всех художников города эту выставку посмотреть, и выставка имеет такой успех, что отправляется путешествовать по всем музеям страны и доезжает даже до Майами.

В конце 1990-х выставки в галереях становятся привычными, точно так же как и публикации в главных журналах об искусстве. Но при этом татуировка продолжает восприниматься как ремесло. Татуировкой интересуются в основном историки искусства и антропологи.

Вплоть до нулевых татуировка практически не будет интересовать современных художников. В нулевых же к татуировке обратятся художники, скульпторы и дизайнеры, пусть и не используя её каждый раз в создании современного искусства, но в любом случае развивая её визуальный язык и создавая новые жанры.

Антон

Фэшн-индустрия достаточно быстро отреагировала на рост популярности граффити среди молодёжи. Эксплуатация началась в тех же 1980-х. Первые коллаборации, первые вдохновленные граффити паттерны и принты. Выросшие внутри уличной культуры Марк Эко и Шон Стусси запускают собственные одноименные бренды. Майк Джайнт, Pursue, Rime, Noah и бесчисленное множество других райтеров делают карьеры в DC Shoes, Osiris, Circa, Adidas, и Rebel8.

Но, возможно, лучший пример проникновения граффити-культуры в мейнстрим и поп-культуру — это французская команда 123KLAN. Образованные в конце 1980-х, они быстро переключились на дизайн и иллюстрации, не завязав с граффити. Результатами их работы было сотрудничество с Nike, Adidas, Stussy и многими другими. Сейчас граффити проникло во все слои фэшн-индустрии. От дешёвых принтов на подростковых китайских футболках до сотрудничества именитых райтеров с ещё более именитыми домами моды.

Маркетологи давно освоили соответствующую нишу и научились инкубировать бренды с правильной эстетикой и историей. Сейчас уже тяжело отличить, кто всего лишь эксплуатирует граффити, а кто реально вырос на улице. Всемирно известного вандала Кидалта многие обвиняют в использовании финансирования от крупных брендов, чьи бутики он по ночам разрисовывает из огнетушителя, создавая некислый хайп.

Марина

Главная коллаборация в области татуировки и дизайна одежды случилась в 2004 году. Тогда легендарный американский олдскульный татуировщик Эд Харди познакомился с французским дизайнером Кристианом Одигье — и тот предложил ему основать совместное дело.

Харди тогда подумал, что Кристиан ни черта не понимает в современной культуре, но решил подзаработать немного деньжат и подписал договор. Он и подумать тогда не мог, что ностальгия по старым американским татуировкам принесёт дивиденды в 700 миллионов долларов в год, а классические дизайны станут так популярны, что будут появляться на шторах для ванной и детской одежде. Мода полюбит олдскул на долгие годы и будет эксплуатировать традиционные мотивы вплоть до настоящего дня — как это делает, например, дом Мартина Марджелы.

В мире моды появляется всё больше татуированных моделей и дизайнеров, которые искренне любят татуировки и обожают своих татуировщиков — устраивают с ними коллаборации, используют одноименные мотивы в своей рекламе и создают настоящие предметы искусства на тему.

Антон

Тиражирование граффити самими художниками и популяризация в галереях повлекли за собой трансформацию восприятия стрит-арта обществом. Некогда грязные рисунки, пачкающие стены, стали модными и крутыми. Это искажение стереотипов стало толчком для появления ряда способов монетизации граффити как прикладного ремесла.

Оформление интерьеров: гаражи, квартиры, магазины и даже модные рестораны. Казалось, что стихийное одомашнивание агрессивного арта должно было остаться в начале нулевых, но и по сей день граффитчики привлекаются к декорированию модных фуд-кортов и баров.

Оформление бутылочных этикеток, эксплуатация форм на различных упаковках, реклама и прочая коммерциализация. Граффити — теперь самостоятельный бренд, абстрактный, ничего не конкретизирующий, но ясно отражающий политику производителя и целевую аудиторию.

Марина

Та же коллабарация с Эдом Харди приводит к всенародной любви дизайнеров к татуировке. Часть покупает машинки и храбро отправляется набивать свои дизайны другу на коленке, часть пытается адаптировать татуировочные мотивы в своих работах или просто обыгрывает татуировочную эстетику — от книжек-раскрасок и куколок с татуированным Биллом Мюрреем вплоть до ручки, стилизованной под тату-машинку. 

На фоне стилизационных крайностей вроде татуированной Барби или банки кока-колы дизайна Жан-Поля Готье, которые, в общем-то, к татуировке имеют очень смутное отношение, создаются достойные коллаборации с привлечением тату-мастеров. Как пример: восемь мастеров разрисовывают зайцев Kidrobot, книжное издательство Penguin привлекает в честь своего юбилея именитых татуировочников нарисовать им обложки, а Дэмиен Хёрст разрисовывает доски для скейтборда для Supreme. Эти коллаборации сохраняют личное отношение к татуировке с сохранением имён и стилей в противовес абстрактным интерпретациям и стилизациям.

Антон

С ростом популярности и легимитизации граффити вышло на новый уровень коммерциализации. Теперь к разноцветным тегам обращаются не только магазины автозапчастей, но и такие гиганты, как IBM, Sony, Coca-Cola и даже некоторые политические компании. Кто-то обращается к нелегальным методам, рисуя по ночам логотипы и лозунги на заборах, кто-то использует похожие шрифты для билбордов и плакатов. Примитивные, понятные и читаемые шрифты зачастую создаются людьми без необходимого бэкграунда.

Но иногда и маститые бомберы не прочь срубить лёгких денег с какого-нибудь мобильного оператора, нарисовав рекламу нового тарифа на паре-тройке бойлерных. Все это глубже и глубже прописывает граффити в поп-культуре, столь далёкой от первоначальных нонконформистских идей.

Марина

По-настоящему интересных примеров татуировки в рекламе не так много: это, во-первых, история Levi’s (татуировщик продолжает набивать татуировку на джинсах, которые здесь как бы вторая кожа татуируемого героя) и Converse, обыгрывающая разные стили татуировки. Как правило, татуировка вносит в рекламу ноту протеста — как у Juicy Couture — либо просто появляется неожиданно, вне всякой связи с рекламируемым продуктом — украшая тело модели. Самая стоящая реклама с привлечением татуировки была, пожалуй, у Diesel. Тут татуировка стала частью самой истории и даже рекламного слогана («I will tattoo your heart» у Love Poison — духов, которые как и татуировка, должны проникнуть через кожу к самому сердцу).

Другие духи у Diesel слеплены с кулака отца-основателя Рензо Россо и разрисованы легендарным татуировщиком Мистером Картуном, а в их поддержку запущена отличная кампания, в которой каждый мог показать свои татуировки и рассказать о них. Реклама, как ни странно, относится к татуировкам бережнее, чем дизайн, и интимнее, рассказывая реальные или воображаемые истории отдельных людей. Здесь ещё можно было бы упомянуть о татуировках, сделанных с рекламной целью — например, в предвыборной гонке один из поддерживающих республиканца Митта Ромни американцев сделал себе на лице его эмблему за 15 тысяч долларов.

Антон

Граффити — достаточно закрытая и самодостаточная среда. Коммуникации в первую очередь происходят внутри «посвящённых» и редко рассчитаны на широкого зрителя. Поэтому здесь эксперты и критики — сами художники. И сила чьего-либо мнения зависит лишь только от его репутации в этом сообществе. Говорить о существовании некого экспертного сообщества неправильно.

Признание такового автоматически означает уход от граффити в сторону институционального искусства. Проекции граффити на холсты уже не являются граффити. Лишь частные случае уличного искусства, изначально нацеленные на присутствие в галереях, могут опираться на некое внутреннее экспертное сообщество в виде арт-дилеров, коллекционеров и критиков.

Марина

Все сказанное про граффити верно и для татуировки: татуировка по-прежнему представляет собой крепкое комьюнити, где лучшие мастера — это, как правило, лучшие друзья. Куратором первой масштабной выставки стал Эд Харди, для культового журнала Sang Bleu художник Максим Буши привлекал своеобразный экспертный совет из мира татуировки. Экспертами и критиками, таким образом, на первых порах выступали художники.

С другой стороны, если мы признаём, что татуировка сейчас сближается с искусством в его современном понимании (а так оно и есть), то татуировке требуются эксперты и в среде искусства. С третьей стороны, граффити официально 50 лет, а татуировке — несколько тысяч, и объём информации, который нужно знать экспертам, несоизмеримо больше. Поэтому в татуировке очень нужны историки искусства, культурологи и антропологи, такие как Мэтт Лоддер и Ларс Крутак.

Антон

После нескольких удачных перевоплощений из брутальных уличных райтеров в модных современных художников ряд коллекционеров заинтересовался граффити как перспективной инвестицией. Причём объектами коллекционирования стали не только холсты из галерей, но и куски стен, дверей метро и другие объекты с тегами именитых райтеров.

Одним из самых известных граффити-коллекционеров был художник Мартин Вонг, в чьей коллекции собраны теги и граффити 1970-х и 1980-х авторства таких легенд как Daze и Futura. Свою коллекцию Вонг подарил городскому музею Нью-Йорка в 1994 году. Сегодня же в числе арт-коллекционеров, покупающих граффити в том или ином виде, значатся такие звезды как Дэмиен Хёрст, Анджелина Джоли, Пол Смит и сотни других, а хранилища ряда мировых музеев регулярно пополняются новыми граффити-работами.

Марина

Специфика искусства татуировки в том, что ты собираешь свою коллекцию на собственном теле — и каждый, кто относится к татуировке как к искусству, как бы сам себе коллекционер. Глобализация поспособствовала тому, что собрать коллекцию татуировок у лучших мастеров стало сегодня очень быстро и просто — и число коллекционеров татуировок от именитых мастеров растёт. Против этого, кстати, выступают все известные татуировщики, от Дункана Х и до Максима Буши, и говорят, что сегодня легко «затусоваться с лучшими мастерами и собрать классную коллекцию, но коллекция едва ли что-то будет значить для тебя, если ты сам над этим не поработаешь». При этом сам феномен коллекционирования татуировок, наверное, так же стар, как само искусство — по крайней мере есть свидетельства путешествий за океан за татуировками как минимум в 1860 году.

Что касается музейных коллекций и профессиональных коллекционеров, они, как правило, заинтересованы в приобретении художественных работ татуировщиков — включая полотна Томаса Хупера, работы Скотта Кэмпбелла и так далее. Самый эпический пример — огромное плотно «2000 драконов» Эда Харди. Но такое искусство кажется скорее сопутствующим к татуировке — так что можно сказать, что долгое время музеи интересовала не сама татуировка по себе, а скорее художественное творчество мастеров. Сейчас музеи начинает интересовать именно татуировка. Один из классических примеров: Тим Стейн предоставил свою спину художнику Уиму Делвою, заработал на этом 50 тысяч евро и теперь по контракту должен регулярно раздеваться для музейных экспозиций.

Антон

«Уличное искусство не является преступлением, пока его кто-нибудь не украдёт». С ростом популярности стрит-арта не могло обойтись без воровства. Главным ньюсмейкером в этой части, конечно же, является Бэнкси — самый дорогой уличный художник, по-прежнему работающий на улице. Его творчество пытались украсть десятки раз, и иногда довольно успешно — вырезав при этом стену.

Не таким громким, но всё же нападкам часто подвергаются работы Space Invader, Шепарда Фейри, Андре Сарайвы и других. Хотя в их случае это скорее желание прохожих или представителей культуры обзавестись сувениром от их кумира, не выкладывая круглые суммы галереям. Признайтесь, среди вас, читателей, есть те, кто видел красивый постер или стикер на дорожном знаке, который вы попытались оторвать себе?

Марина

Что касается этого аспекта, так это то, в чём татуировка отличается принципиально от любого объекта — искусства, уличной культуры или поп-культуры. Твоя татуировка всегда с тобой — она старится вместе с тобой и отправится в могилу вместе с тобой. Другое дело, что теоретически воровство татуировки на коже может стать возможным — Сандра Анн Вита Минчин попросила татуировщика воспроизвести у себя на спине картинку XVII века, и это произведение искусства она просит сохранить после своей смерти и передать в музей. Такую работу теоретически могут украсть. Но пока таких прецедентов не случалось.

Поп-культура проявляет сегодня небывалый интерес к уличной культуре, и мы попытались разобраться и ответить на вопрос, что из этого следует. Аудитория уличной культуры увеличивается в сотни раз — художники получают новые возможности представить своё искусство и быть услышанными с одной стороны; с другой — во что превращается уличное искусство за пределами улицы? И что значит убрать протестную составляющую из искусства, для которого протестная составляющая была стержневой?

Критерии подлинности начинают всё сильнее волновать уличных художников — эксплуатация уличной культуры набирает обороты. Поп-культура лишает граффити в первую очередь смысловой и протестной составляющей, а у татуировки она забирает визуальную: любой стилизованный рисунок на теле выдаётся за татуировку. Что татуировка, что граффити становится абстрактным и безымянным брендом, который просто отражает политику производителя. Татуировка и граффити получают свою негласную легализацию — в той мере, в которой это сейчас возможно, — и становятся своеобразным культурным нормкором. Они в некотором роде лишаются самостоятельности жанра и превращаются в один из возможных языков выражения, техникой, которую может применять каждый вне зависимости от его образования и бэкграунда — ушлый маркетолог, романтичный дизайнер или прогрессивно мыслящий куратор галереи.

Критерии уличной культуры становятся более размытыми: можно ли относить к уличной культуре стилизованную живопись, которую рисует татуировщик на холсте? Или стилизованное граффити, которое рисует граффити-художник для музея? Или стилизованное под граффити полотно, которое рисует художник, не выросший на улице? На эти вопросы, наверное, сейчас нельзя дать однозначного ответа, а жаловаться на процесс популяризации уличного искусства так же бессмысленно, что жаловаться на холодные зимы в России: это процесс, который происходит и будет происходить. Возможно, он принесёт уличной культуре свежую кровь и новое развитие, возможно — нет. Посмотрим.